Наследник огня и пепла. Том IХ - Владислав Добрый
Ближе к воротам стояли глашатаи и самозваные старосты. Один из них подошёл ко мне. Не поклонился.
— Вы сеньор Магн Итвис из Караэна? — спросил он.
Я кивнул.
— Тогда скажите: что будет?
— С чем?
— С нами.
Я не ответил. Как же я отвык, чтобы от меня требовали ответа.
Во мне поднималась жаркая ярость.
Он понял, что говорит неподобающим образом. А в данном конкретном случае «неподобающий» — это такое поведение, после которого начинается игра «поймай рожей удар Крушителем». Не сказать, чтобы удар мечом в разговоре вместо точки был в долине Караэна нормой — но вероятность этого никогда не была равна нулю. Сейчас он эту вероятность — буквально тремя фразами — догнал почти до ста процентов.
Он понял. Я видел по глазам. Понял — но не ушёл.
— Здесь сидят дети. Старики. У нас нет даже соли. Нет лекарей. Нет вестей. Но у нас есть память. Мы знаем, кто пустил Ужас в наши земли. Кто подговорил долгобородов напасть на Долину.
Он шагнул ближе.
— И если вы приехали не с мечом, не с хлебом, а с пустыми руками — то будьте добры хотя бы с честью это признать.
Вот же подорожник берега потерявший.
Он не кричал. Не угрожал. Говорил спокойно. От этого только хуже. Лучше бы возмущался.
Я смотрел на его потрескавшиеся губы, на отросшую щетину, на изнеможение во всём теле — и вдруг увидел в нём армию.
Пока ещё без доспехов. Но уже готовую.
— Ты знаешь, кто наш враг? — наконец спросил я.
— Все, на кого вы укажете.
Какой хороший ответ.
В замке Дар нас уже ждали. Не было ни охоты. Ни пира. Ни встречи с союзниками.
Был один человек — в огромном, полупустом замке.
И тысяча — по ту сторону рва.
Ладно, слуг было мало, но они были. Пара конюших, да тот, что выполнял роль встречающего — в бархате, с золотой цепью, подтверждающей полномочия. Он и проводил меня в большой зал. Со мной пошли человек десять — остальные отправились устраиваться на ночлег.
Эскер ждал меня в маленьком рабочем кабинете. Вычурные шкафы, заполненные свитками, массивный стол, камин. Огонь в камине, разумеется, не горел — даже богатые не имели привычки бесполезно жечь деньги.
— Эскер! — я шагнул к нему и обнял. Немного подержал в объятиях, потом отстранился. Здесь так не принято — а значит, не запрещено неформальным этикетом. Эскер на мою крайнюю степень расположения отреагировал… почти никак. Даже не удивился. Да у него, похоже, депрессия.
— Как ваши дела, мой друг? — спросил я.
Он отошёл к узкому окну, из которого был виден лагерь.
— Их здесь действительно тысяча. Может, больше. Все — откуда-то с окраин. Кто из долины, кто от перевалов. Но в основном с севера, с предгорий. Откуда бежали — от законных притязаний долгобородов и беззаконных желаний горных кланов. Кто-то наспех одет, кто-то босиком. Кто-то в корявой кожаной броне поверх одежды, больше похожей на половую тряпку. Все пыльные. Все голодные. Все ждущие.
Говорил он тускло, безэмоционально. Я спрашивал, конечно, о другом. О том, как он смог выбраться, когда обратившиеся в вампиров Фредерик и его люди устроили резню… В памяти всплыли отблески пламени во дворе — отец Магна и Гонорат. Бледное лицо сестры. Спокойный голос Лучано: «Ты должен выжить, чтобы отомстить».
О таких вещах не спрашивают. Эскер продолжал говорить. Не думаю, что он нарочно сменил тему — просто автоматически избегал травмирующих воспоминаний.
— Вон там, чуть в стороне, это люди из Ченти. Раньше их было больше. Те, кто посмелее, ушли за перевал, в Железную Империю. Там есть земля. Холодная. А снег, говорят, зимой не сходит неделями. У кого были деньги — отправились на кораблях к Побережью Стрел. Там, мол, лучше. Остались те, у кого нет ничего. Они пришли первыми. Не вышли к вам — считают, что вы были заодно с инсубрами, когда те штурмовали их город.
Эскер пожал плечами:
— Горожане…
Да, среди аристократов такое воспринимается иначе. Подумаешь, повоевал против тебя. Главное — общаться нормально. Вон, Гей да Лана, взятый мной в плен ещё в Таэне, давно уже входит в мою свиту. Обученный и храбрый латник на дороге не валяется. Конечно, доверять я ему не спешу. В поездке к Красному Волоку он меня не сопровождал. Сейчас у него не латные доспехи, а конический шлем, кольчуга, да и лошадка похуже. Но магия и копейный удар остались при нём. Сейчас он в копье одного из надёжных людей.
Адель назначила за него выкуп в две тысячи дукатов — уверенная, что его семья потянет. Вот только его гейские родственники не торопятся. Не удивлюсь, если он проведёт в моей свите не один год. Конечно, против Инобал он сражаться не будет. Но быть в братстве рыцарей и гонять других моих врагов — куда лучше, чем сидеть в цепях. Это норма. Мы — сословие. Тут важно держать слово и не делать гадостей друг другу.
Однако я вполне понимаю горожан Ченти. В каком-то смысле они мне ближе. В том мире я сам был почти таким же.
— Вон те — из долины Орлиного Гнезда. Пришли со скотом и скарбом. Инсубры дали им время собраться, прежде чем разрушить дома. Их больше всего. Не знаю, почему не ушли сразу. Сейчас они проели всё своё добро…
Я прерываю его:
— Собирайтесь, сеньор Эскер. Завтра утром вы едете со мной.
— Мне не на кого оставить замок, — отвечает он. Не спорит — просто констатирует. Я оборачиваюсь к своим.
Почти сразу взгляд цепляется за молодого парня в шлеме с бронзовым кабаном на забрале. Наплечники с отбойниками покрыты чёрной эмалью, нагрудник носит очищенные геральдические цвета. Всё это — трофеи. Я помню его. Один из молодых караэнских искателей приключений, отправившихся со мной в Таэн. Кажется, младший сын вассала, чьи земли рядом с Буреломом. Кроме коня и короткого копья у него был только древний меч и шлем, а бронёй служила стёганка с кожаными накладками.
Ветеран. Прошёл со мной многое. Но выбрал я его не за это. Именно про его мать сквернословил луминарец на ночёвке у Красного Волока. Он встал, вытащил меч на две ладони, тем самым
