Наследник огня и пепла. Том IХ - Владислав Добрый
Пока он шёл, Сперат, хорошо меня знавший, тихо прошептал:
— Это Мерик дель Сарво, — тихо подсказал Сперат. — Младший сын рыцаря с холмов возле Бурелома. Когда-то его называли слабым на меч, зато с книгой не расставался. Но он выжил в трёх битвах, и, по словам Волока, может отвести своим талантом к воздуху чужой огонь или даже целый град арбалетных стрел.
Я сказал:
— Скажите, сеньор, готовы ли вы дать клятву хранить земли и замок семьи Дар как свои собственные — и вернуть их владельцу, как только он того пожелает?
Дождавшись, пока мой ветеран преодолеет изумление и согласится, я обернулся к Эскеру:
— Мы не ожидаем от вас пира, мой друг. Я слышал, что вы открыли кладовые для страждущих — и они давно пусты. Но мы привезли вино. У вас есть ночь, чтобы обдумать моё предложение. А пока… не хотите ли выпить вина и послушать лучшего певца в Регентстве?
Этот мир жесток. И семья Дар — яркий пример. Сильная, богатая, с мощным замком. Но вассалы погибли или пропали под краем магического катаклизма, а сам род был ослаблен предыдущими схватками. Теперь они на краю гибели.
Если бы не толпа вооружённых чем попало мужиков вокруг замка, укрепление, так удобно стоящее у оживлённой дороги, уже давно было бы взято.
Но я не дам этому случиться. Так уж вышло, что Эскер — первый, кого я возвёл в рыцари. Именно сопровождая меня погибли его отец и старшие братья. Я благоволил ему. Его крах запачкает и меня. Мне придётся вытащить этот род из небытия.
Потому что семья Дар — из тех, кому просто не повезло. Трагедия, от которой никто не застрахован. А как космонавты или пилоты, местные живут рядом со смертью и потому очень суеверны. Нет ничего хуже, чем прослыть приносящим несчастье. Такое не прощают. Придётся мне переломить невезение рода Дар.
К тому же, Эскер может оказаться в высшей степени полезен. Он смог организовать отпор долгобородам. По словам Фанго, он вышел победителем из нескольких мелких стычек с горными кланами — и одной большой с самими долгобородами. Эскер собрал вокруг себя отряд смелых всадников, напал и уничтожил обоз бородачей, шедший к осадному лагерю под Орлиным Гнездом. После этого долгобороды и зачистили всю долину.
Этот парнишка мне пригодится. Надо только вернуть его в строй.
Глава 22
Говорящие волки
— Сперат, напомни мне похвалить Фанго. Одарить его за службу. Он никогда не просит, а я забываю, — сказал я, увидев место встречи.
— Так обычно и бывает с теми, кто делает своё дело хорошо, — пробасил мой оруженосец.
Не знаю, как Фанго это устроил, но он договорился о встрече. Не думаю, что это было легко — в прошлый раз мы ушли из страны горных кланов с боем и оставили там много живых врагов. Но Фанго не только договорился, он, не выходя из Караэна, сумел ещё и выбрать хорошее место: на самой границе нетронутой войной Долины Караэна. За нашей спиной — поля, деревни, мягкая сытость. Впереди — крутой склон, обрыв, пеньки узловатых сосен и запах костров, где вместо дерева жгут мох и сушёную хвою.
Если горцам придётся отступать — они легко взберутся наверх, валуны дадут укрытие от стрел, а кони не догонят. Если уходить нам — позади ровные поля, укреплённые сёла, стены. А мы — посередине, у скального выступа, под которым можно укрыться, если вдруг в нас полетят дротики.
Договор был — прийти по двое.
Я стал старше с того времени, как был в Берге, «столице» горных кланов. И теперь не повторил бы ту глупость, что сделал в первые месяцы пребывания в этом мире — не вышел бы на общее собрание, где каждый вождь будет напоказ демонстрировать доблесть, только чтобы не уступить другому. Больше никаких Каменных кругов. Я говорю только с теми, в которых есть если не уверенность, то хотя бы высокая вероятность лояльности. Не хочу больше терять время. Вокула однажды мне посоветовал: «Никогда не говорите с ними разом — тогда каждый будет напоказ неподкупен и благороден. Говорите с ними поодиночке». Не всегда получается следовать его советам буквально. Поэтому я поговорю только с теми, кто уже проявил лояльность.
Лардо появился первым — один, без приветственного крика, будто вышел из тени скалы. А может, так и было: мог сидеть в расщелине с ночи, проверяя, не будет ли засады. Через минуту, на гребне склона, показался Марцил. Шёл легко, плащ нараспашку, взгляд тяжёлый. С ним — двое латников в тяжёлой, по их меркам, броне. Я размышлял, стоит ли возмутиться нарушением условий, но его сопровождение осталось у подножия. К нам подошёл он один. Лардо сбавил шаг и пошел рядом, синхронно, чтобы подойти одновременно. Друг на друга они не смотрели.
Лардо был в старом плаще из медвежьей шкуры, с рубцом на скуле — как трещина в горной скале. Марцил — в бронзовом шлеме с выбеленным пером и усмешкой человека, который заранее знает, кто здесь глупец.
Я не шелохнулся. Это тоже было частью разговора. Не смотреть первым. Не говорить первым.
— Привёл самого себя, — улыбнулся Марцил. — А это, поверь, у нас считается подвигом. Углы не любят ходить вниз.
Сделал одолжение. И тут же — в атаку:
— Выглядите вы, сеньор, как человек, который собирается просить.
Он говорил лениво, по-горски коверкая слова, с язвительностью, будто макая каждую фразу в горькую приправу. Я помнил его другим. Более радушным, более открытым. Впрочем, время, надо думать, изменило нас обоих.
— А ты выглядишь как человек, который собирается отказать, но почему-то пришёл, — отозвался я.
— Смотри-ка, — Марцил покосился на Лардо, — южанин научился. Надеюсь, не только говорить.
Лардо молчал. Подошёл ближе, по-хозяйски встал рядом. Запах от него — кожа, камень, железо. Железом пахнет кровь. Он не улыбался.
— У него есть повод, — сказал он, глядя на меня. — И повод крепкий. Хочет, чтобы волки с гор перестали таскать его коз. Осталось узнать, стоит ли коза половины сольдо.
— Нееет, — протянул Марцил. — Ему плевать на коз. Есть дорога. И её земля даёт плоды вкуснее зерна и даже винограда.
Я переводил взгляд с
