Восстать из Холодных Углей - Роберт Дж. Хейс
Хочешь подсказку? То, что Сссеракис распознал звук, уже было подсказкой.
Когда он раздался снова, я поняла, что это был не крик. Это был вой. Наша маленькая группа сомкнула ряды, солдаты прикрывали спины друг друга, оружие было вытащено и готово к бою. Шум снова стал громче, ближе. Охотники приближались, чтобы убить. Мы были добычей. Мне не нравится быть добычей.
— Нам следует вернуться к лестнице, — сказала картограф пронзительным голосом, в котором слышалась паника.
Убегать — значит стать добычей. Настоящий хищник расставляет ловушку и загоняет в нее добычу. Я не могла отделаться от ощущения, что мы уже по уши увязли в ловушке.
— Даже самый смертоносный хищник становится жертвой чего-то еще более смертоносного. — Эти слова предназначались мне и моему ужасу, но остальные их услышали. Восприняли ли они это как приговор — мы все в жопе, — или как подтверждение того, что мы сильнее того, что нас ожидало, я не знаю. Конечно, никто из нас не сломался и не побежал. Это было хорошо. Мы, земляне, в душе ведомые, вьючные животные, привязанные к своим стадам. Если бы только один из нас сорвался с места и убежал, остальные почти наверняка последовали бы за ним. Мужество подкрепляется бравадой и компанией, и ничем иным.
Вой раздался снова, такой громкий, что у меня заболели уши. Остальные тоже находили этот звук болезненным, и я видела, как близка паника, как она готова охватить всех нас. Я чувствовала страх, и это было восхитительно.
— В Яме мы слышали истории, Хорралейн, — сказала я. — Что ты однажды боролся с харкской гончей. Это правда?
Хорралейн выглядел огорченным, как будто ему было больно внезапно оказаться в центре внимания.
— Да, но не один. — Слова медленно слетали с его губ. — Я бил ее камнем, пока остальные орудовали кирками и лопатами.
Я улыбнулась ему, а затем повернулся к остальным. «Камень и несколько лопат. И еще у нас есть чертовски большой молот и куча мечей. Я думаю, мы сможем взять харкскую гончую, без проблем». Смех, даже вынужденный, может во многом укрепить мужество. Раздалось несколько смешков, в лучшем случае нерешительных, и страх немного уменьшился, хотя и недостаточно. Я не могла их винить, не совсем, я знала, с чем мы столкнулись.
Когда я заметила их в первый раз, это было на самом дальнем краю того, что я могла видеть, и даже тогда они были не более чем неясными силуэтами, затаившимися во мраке. Я не знаю, как долго они там находились, наблюдая за нами, но харкские гончие обладают некоторым интеллектом. Они не такие безмозглые звери, какими кажутся. Их было две, и они заполнили туннель. Две огромные слюнявые пасти и восемь глаз, устремленных на нас. Уши повернуты в нашу сторону и назад, улавливая множество звуков одновременно. Они ждали. Они охотились на нас.
— Вой прекратился, — сказал один из солдат. — Они ушли? — Страх часто заставляет нас цепляться за тщетные надежды.
— Нет. Они здесь. Наблюдают за нами, — сказала я. Харкские гончие — ненасытные охотники, они передвигаются стаями и выслеживают добычу на большие расстояния. У них нет носов, и их головы заканчиваются приземистой мордой, усеянной острыми зубами, но их слух и зрение не имеют себе равных ни на Оваэрисе, ни на Севоари. Как и все существа Другого Мира, они представляют собой кошмар, облеченный в дикую форму; возможно, это кошмар идеального охотника.
Миньоны и звери. Я держал их как домашних животных, обучал выслеживать места, где распространяются щупальца Норвет Меруун.
— Есть какие-нибудь предложения, как лучше всего с ними сражаться? — тихо спросила я.
Сражаться? Я подчинял их себе.
— Полезно.
— С кем ты разговариваешь? — спросил один из солдат, пожилой мужчина с темной морщинистой кожей.
Хорралейн хмыкнул. Я не уверена, было ли это восклицание адресовано мне или солдату, но оно, безусловно, положило конец расспросам людей о моих разговорах с самой собой.
На самом деле я никогда раньше не сражалась с харкскими гончими. В свое время я призвала многих из них и с большим успехом использовала, изнуряя терреланскую армию, наступавшую на Вернан, но призвать монстра и сразиться с ним — две большие разницы. Я вспомнила тактику, которую, как я видела, солдаты применяли против призванных мною существ, в основном копья и луки, и приемлемые потери. Потеря даже одного члена моей команды казалась мне неприемлемой. В этом и заключается проблема: когда начинаешь думать о солдатах как о людях, становится гораздо труднее посылать их на смерть. Это одна из многих причин, по которым я стала ужасным генералом.
Туннель был около десяти футов в высоту и почти вдвое больше в ширину. Большое пространство, но нам будет трудно, если нас окружит атакующая стая гончих. Я все еще обдумывала варианты, когда наше время истекло. Оглушительный вой разорвал воздух на части, и с помощью черно-белого зрения Сссеракиса я увидела, как монстры перед нами бросились вперед. В ответ на вой появилась вторая группа, которую я не могла разглядеть. Тогда я поняла, что мы окружены. Я позволила своему источникоклиноку исчезнуть и подняла правую руку, создавая кинемантический щит, который почти полностью перекрыл туннель передо мной.
— Я буду держать эту сторону. Разберитесь с теми, кто позади нас! — крикнула я.
— Они позади нас? — Паника картографа мгновенно распространилась, и моя группа солдат превратилась в беспорядочную смесь стали, плоти и страха. Они едва успели повернуться, прежде чем монстры добрались до нас.
Все произошло мгновенно. Две харкские гончие ударились в мой кинемантический щит со всей силой двух бегущих монстров, каждый из которых весил, наверное, в десять раз больше, чем я. Кинемантический щит рассеивает энергию удара, насколько это возможно, но сила должна куда-то уходить. Меня бы тут же сбило с ног, если бы не Хорралейн, стоявший у меня за спиной и поддерживавший меня своим значительным весом. Гончие отскочили, на мгновение ошеломленные. Их замешательство длилось недолго. Землянин мог бы отступить, обдумать проблему и дать мне
