Лабиринт кривых отражений - Светлана Алексеевна Кузнецова
— Сорванцы, закатай их в пельмень…
Лифты, не иначе, как по закону подлости, все никак не приезжали, а там и уезжать прямо под носом у дворника стало бы нехорошо.
— Да ладно вам, дядь Мить! — нарочито бодро воскликнула Женька. — Дети же.
Лифт, наконец, спустился. И, конечно, дядя Митя втиснулся в кабину вместе с ними.
— Мала ты еще Женечка, не все категории взросления прошла, — заявил он.
— Это какие же?
— Категорий взросления всего четыре. Ты боишься Фредди Крюгера. Затем смеешься над ним. Потом сочувствуешь и наконец полностью поддерживаешь, — дядя Митя хлопнул в ладоши и развел руками, насколько уж получилось в узкой кабине.
— Дети иногда отвратно воспитаны, а еще ездят в междугородних автобусах, поездах и летают на самолетах. Но прибить все же хочется не детей, а их родителей, — сказала Женька.
— Это потому что в тебе самой еще детство гуляет.
Лифт остановился на этаже.
— Твой, — кивнул в сторону разошедшихся створок дядя Митя.
Когда Женька уже почти выдохнула с облегчением, Кай решил подать голос.
— А кто такой Фредди Крюгер? — поинтересовался он.
Дядя Митя скорчил подозрительную рожу.
— Женьк, признайся, он с Луны свалился, а ты подобрала?
Но она уже ухватила Кая под руку и выволокла из лифта, дверцы начали смыкаться.
— Где подобрала, там уже нет. Хорошего дня, дядь Мить, — сказала она в уже закрывшиеся дверцы.
— И те, — донеслось приглушенное из принявшейся подниматься кабины.
— Так кто такой Фредди Крюгер? — снова спросил Кай.
— Фольклорный персонаж. Похищал детей.
— Ясно.
Услышав ответ, он, казалось, потерял к теме разговора всякий интерес. Женьке даже обидно стало. С другой стороны, живжига могла дать мужику со шрамами на лице и ножами вместо пальцев фору даже не в сто очков, а во всю тысячу. И вообще, кто служил, тот в цирке не смеется.
***
Дверь, наконец, открылась: без натужного скрипа, который Кай зачем-то себе нафантазировал. Новая знакомая первой прошмыгнула в жилище, включила свет, нажав на рычаг на стене… или не рычаг — по сути, без разницы. Кай заблаговременно запретил себе чему-либо удивляться, не смирившись, но взяв за непреложное правило, на которое пока не в состоянии повлиять, что находится в чуждом пространстве и обществе: со своими законами (и не только людскими, но и, возможно, физическими), своей бытностью, культурой и искусством. При таких вводных было бы крайне глупо изумляться оклеенным бумагой с безвкусным рисунком стенам, хрупкой на вид мебели, изготовленной то ли из отходов деревщиков, то ли из неизвестной породы. Странноватому ковру на полу. Пожалуй, Женька жила даже не бедно — нищенски. Но это по меркам его мира и привычек. Не иначе сама новая знакомая, попав в мир Кая, принялась бы морщить нос и кривиться.
— Чего встал? — начала она нетерпеливо и тотчас осеклась. И даже интонации изменились: — Кай? Нужна помощь?
Он лишь сейчас сообразил, что стоит, судорожно вцепившись в ручку, и не в состоянии сделать ни шага. А почему?..
Потому что на него пристально смотрел кот. Самый настоящий — без малейших примесей иных животных — кот! Женька могла считать себя счастливицей! Она была богатейшей девицей, раз смогла приручить… то есть, была бы таковой в его мире.
Ночные хищники иногда охотились на ночных улицах городов, но неизменно исчезали с приходом утра. Тот дом, в котором селился кот, считался особенным. К нему ни одна потусторонняя либо иная пакость не смела даже приблизиться. А еще кошки никогда не оставались там, где не желали жить. Хоть на все замки запри — исчезнут.
Быстро скинувшая куртку и переобувшаяся Женька верно оценила диспозицию, схватила его за рукав и втянула в жилище. Кай не сопротивлялся, сделал шаг, ожидая, что сейчас его поразит молния, сметет и шмякнет о стену смерч, произойдет еще что-нибудь — ведь он не испросил у «хозяина» дозволения переступить порог, а тот, в свою очередь его не дал — но ничего такого не произошло. Кот остался сидеть. Кай продолжил на него смотреть.
— Здравствуй, Женечка, — донесся снаружи дребезжащий и заискивающий старушечий голосок.
Кая аж передернуло. Он явно услышал радость прожженной сплетницы и стервы, поймавшей кого-то на горячем.
— Здравствуйте, МарьПална, — отозвалась Женька и захлопнула дверь.
Кот громко чихнул.
— Ну вот, — констатировала Женька, щелкая замками, будто старуха могла обернуться чудищем и начать штурмовать дверь. — Сплетня, да здравствует сплетня! Скоро весь подъезд, дом, район, а там и до родоков вести дойдут: станут говорить, что у меня появился кто-то.
— Я немедленно покину… — начал Кай. Он даже за котом перестал следить, внимательно посмотрев на новую знакомую.
Женька в ответ покрутила указательным пальцем у виска в понятном, должно быть, во всех мирах жесте.
— И не вздумай! Я не намерена упускать шанс заткнуть глотки одним и успокоить других.
— Не понимаю…
Она тяжело вздохнула и принялась рассказывать:
— Мои родители — люди хорошие, но приставучие. Видишь ли, странно им, что взрослая я не бегаю на свиданки и не живу с каким-нибудь парнем. То ли им внуков внезапно захотелось, то ли телека пересмотрели, то ли очередная дочь какой-нибудь маминой подруги засобиралась замуж. Они и в бабушкину квартиру меня спровадили в надежде, что кого-нибудь найду. Думали, я их стесняюсь. Короче, у тебя появляется где жить, у меня прекращается головная боль по поводу с кем жить. Спать будешь на диване в кухне, благо, он раскладной. Одежда… — она смерила его оценивающим взглядом. — На антресолях пороемся, там двоюродного брата вещи лежать должны. Может, чего подойдет. На моду тебе же плевать?
— Я и мода ходим разными тропами, — проговорил Кай, тем не менее надеясь, что не придется через себя переступать.
Напор и быстрота, с которыми Женька решала большинство его не таких уж и маленьких проблем, начинал слегка пугать.
— А вот с документами сложнее. Если пенты привяжутся… эм, ну полицейские… сотрудники правопорядка…
— То уж отвести им глаза я как-нибудь смогу, — договорил за нее Кай.
Кот чихнул снова, привлекая к себе внимание. Женька же проследила за взглядом Кая, в
