Вера Камша - Довод Королей

– Я? Я их и сейчас не боюсь, а вот ты произнес слово, которое может к тебе прилепиться не хуже... репья к собачьему хвосту.

– Проклятый! Ты меня доведешь! Замолчи, во имя святого Эрасти! – Король бросился к столу и, схватив обеими руками тяжеленную вазу, опрокинул ее себе на голову. Пурпурные астры пятнами стареющей крови упали на мокрый ковер. Отряхнувшись, как огромный горный волкодав, король повернулся к брату.

– Ну, что молчишь?! Чего тебе от меня надо?

– Ничего, теперь уже ничего...

– Сандер, – в голосе короля послышались умоляющие нотки, – Сандер, не оставляй меня, я не могу потерять еще и тебя.

– Ты так и не скажешь, что узнал Жоффруа? Чего ты боялся?

– Я?! А чего мне бояться?! Не знаю я, что засело в его дурной башке, говорю же, не знаю! Ты меня слышишь?!

– Слышу, брат, – вздохнул Александр.

– И это все, что ты можешь мне сказать? – глаза короля стали несчастными. – Впрочем, молчи, если хочешь. Только не уезжай, ты ведь не уедешь?! Правда? Не оставишь меня... Куда ты?

– Я устал, монсигнор, сегодня был трудный день.

– Сандер... Я правда не могу тебе сказать... Если бы ты спросил вчера, а сейчас... Все равно уже поздно, ничего не изменишь. Ты нужен мне, Сандер! Я совсем один. Вилльо – волчья стая...

– Ты сам запустил ее в овчарню, – серые глаза Александра блеснули сталью, – сам и выгони.

– Не могу я! – простонал Филипп. – Тебе хорошо, верно Элла говорит, ты железный. У тебя нет сердца, ты всегда все сделаешь правильно, но ты никогда не поймешь, что с нами делают женщины!

– Ты прав, – губы герцога скривило нечто, изображающее улыбку, – но о женщинах сегодня вряд ли стоит говорить. Прощай!

– Но ты меня не бросишь?

– Не брошу, монсигнор, – подтвердил младший из Тагэре, – верность меня обязывает. Я всегда буду там, где это нужнее Арции и ее королю.

Герцог Эстре поклонился и вышел. Вызывая брата на разговор, он надеялся на лучшее, но боялся худшего. Что ж, подтвердились самые дурные из опасений. Филипп ни в чем не признался, но Александр был уверен, что Жоффруа убили, и убили по приказу короля. Но что такого мог узнать несчастный пьяница, чтобы их красивый старший брат, самый умный, самый сильный, самый добрый, решился на такое?! А это было именно его решение. Александр ненавидел королеву, но не настолько, чтобы ослепнуть. Будь виновна Элла или кто-то из ее родичей, король вел бы себя иначе. Нет, невестка ни при чем, она, похоже, даже не догадывается, что случилось. Что же все-таки унес в могилу их непутевый братец? Кому грозит эта тайна? Самому Филиппу? Всем Тагэре или же Арции? Если последнее, то он, наверное, поступил бы так же. То есть пролил кровь брата ради страны, которой поклялся служить?

У монарха должна быть только лишь одна привилегия – первым умереть за свое отечество. Кто же это сказал? Его учитель точно оставил бы его без обеда.... Это сказал Анхель Светлый. При Иволге легендарного императора причислили к лику святых, словно люди могут решать, кому из рожденных женщиной подходит нимб, а кому – нет. Как-то Жорж Мальвани сказал, что Светлый предал Эрасти Церну, бывшего ему больше чем братом, а теперь Анхель Светлый свят. Надо же... В Рито течет какая-то частичка крови Эрасти, а он сам – родич Анхеля. Остается надеяться, что их дружба окажется крепче. От Кэрны Александр мог выдержать даже сострадание, но и ему он ничего не скажет о своем подозрении, нет, уверенности. Филипп – братоубийца, этот грех теперь нести всем Тагэре, и расплата за него, скорее всего, будет страшной.

Только бы Рито не спросил о том, о чем он сам спрашивал Филиппа. Лгать будет тяжело, и этой лжи не будет ни конца ни краю, она умрет только вместе с ним... Остается надеять-ся, что у брата не было другого выхода, что стоял выбор: или Жоффруа, или Арция.

И вдруг Александр Тагэре понял, что он бы не смог. Он, убивший первого врага в шестнадцать. Или, если бы другого выхода действительно не было, сделал бы все своими руками, а не отсиживался у любовницы в присутствии доброго десятка музыкантов и придворных, которые шутили и слушали изящные мадригалы, пока в Речном Замке убивали. Никто и никогда не скажет, что король приложил руку к убийству, но убийца все равно он, и только он...

– Сандер, – Рафаэль вынырнул неожиданно из сгустившейся темноты, оказывается, наступила ночь. А он и не заметил.

– Что ты тут делаешь?

– Мерзну, – вздохнул мириец, – выпьешь?

Александр хотел нагрубить и уйти, но почему-то вместо этого взял протянутую фляжку.

– Спасибо, действительно, холодно.

– А ты думал... Мы уезжаем или остаемся?

– Мы?

– А ты думал, – повторил Рафаэль, – я на всякий случай кое-что собрал. Тем паче прискакал гонец. С границы доносят, что Тодор зашевелился...

– Правда, доносят?

– Что я, врать буду, – пожал плечами Кэрна, – тринадцать дней назад напали на Гвару и Бут, Лось отбился, но говорят, это только начало.

– Что ж, – герцог вздохнул, – вот все и решилось. Едем.

– Я так и думал, – наклонил голову Рафаэль.

– Ты меня ни о чем не спрашиваешь?

– Зачем?

– Действительно, зачем... Так вот, все как ты думаешь и даже хуже... Дай мне еще твоего зелья, и по коням!

Александр был бледен, обведенные темными кругами глаза казались еще больше, чем обычно, но лицо младшего Тагэре было совершенно спокойным, и ступал он настолько твердо, насколько позволяла раненая нога. Рафаэль скрипнул зубами.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

SIC ITUR AD ASTRAM[123]

Если только можно, Авва Отче,

Чашу эту мимо пронеси.

2891 год от В.И.

29-й день месяца Копьеносца.

Арция. Мунт

Нет ничего старше Мунта и нет ничего моложе, потому что он вечен», – говорили арцийцы, и Рито Кэрна был готов с этим согласиться. Они не были в столице три года, а казалось, уехали вчера. Три северных года изменили ушедших, но шумный, небрежный город на берегу Льюферы остался прежним.

Мириец даже удивился, в какое возбуждение привел его шум толпы, запах жарящихся каштанов, улыбки хорошеньких горожанок, закутанных в подбитые мехом плащи. Их встречали воистину по-королевски. И то сказать, в последнее время дела в Арции шли далеко не блестяще, и победы герцога Эстре проливались бальзамом на израненные души купцов и ремесленников, привыкших к тому, что они живут в великой стране.

Его Величество выслал навстречу брату роскошный эскорт, которым командовал Артур Бэррот. При виде мужа сестры Рито, как всегда, пережил целую бурю чувств. Мирийцу нравился Артур, так и не узнавший, что увел женщину у человека, на которого молился. Рафаэль скосил глаза на Александра. Тот приветствовал Бэррота своей спокойной улыбкой. Этой кошке Даро удалось привязать к себе двоих мужчин, достойных лучшего...