Возвышение ученицы мага - Конъюнктурщик
Когда Гликерия, наконец, влетела в кофейню, то там уже было пусто. Столы перевернуты, стулья поломаны, а за стойкой никого не было. Только все тот же приятный запах кофе ещё чувствовался, а может был только в сознании девушки.
На выходе из кофейни Гликерии встретился Диодор. Они столкнулись неожиданно. Скорее всего, он пришел туда также, чтобы найти кого-то из друзей.
— Гликерия?
Он быстро схватил её за руку, но она не вырывалась, только растерянно смотрела по сторонам.
— Где Йенс? — спрашивала она, будто ни к кому не обращаясь.
— Пошли в трибу магов, Гликерия, быстрее, здесь не безопасно.
— Где…
Диодор потянул её за руку, и она пошла с ним.
Смятение в ней очень быстро заполнило всё, словно серые шелковые полотна обернули её внутренности и стали пульсировать, сдавливая и тревожа. В таком состоянии ей стремительно не хотелось думать, и она просто пошла за первым магом, который её встретил на этих пустынных переходах.
В другой башне, второй по высоте в трибе магов, сидели в ожидании грядущего многие молодые маги и их сторонники, все с синими повязками на руках и копьях с кристаллическими наконечниками, которыми они поголовно были вооружены. Доспехов у них не было, но их было много, и среди них были бывшие легионеры, маги, когда-то служившие в легионе и уже ощутившие однажды вкус боя, страх смерти и радость победы.
Все эти маги выглядели счастливыми и напуганными. Они хотели сделать нечто великое и боялись того, что хотели сделать. Все окна были закрыты на ставни, лишь горели свечи. Лица в полумраке выглядели более зрелыми и значительными.
Где-то среди всех сидели Пахомий, Матиас и Тобиас.
— Никто ещё не сомневается в том, что мы делаем? — спросил Матиас.
— Ты чего, друг мой, поздно ведь уже, — Тобиас положил копье рядом и растянулся на полу.
— А ты, Пахомий? Что думаешь?
— Я не думаю, — буркнул тот угрюмо, глядя при этом куда-то далеко, сквозь пол, башню и небо.
— Ты и не думаешь? Удивительно, — сказал Матиас, но как-то блекло.
Страх обесцвечивал все прочие эмоции.
В зале было тихо, в других местах тоже кто-то переговаривался между собой, но еле слышно. Все были скованы предстоящим. Радость теплилась под коркой отчаяния.
— Скажи мне, Тобиас, — снова заговорил Матиас, но более серьезно, — что ты будешь делать, когда получишь свободу?
— Свободу? — Тобиас улыбнулся, глаза его были закрыты и не хватало лишь длинной соломинки во рту для более пасторального вида, который он создавал одной своей природной внешностью, — я улечу на поля.
— К гоблинам?
— К земле, дурень.
— Зачем?
— Я хочу землю… Хочу сам пахать и сеять. Матиас, мне не нужен этот вот город, да и восстание тоже не нужно. Не надо мне ничего. Только землю, жирную такую, плодородную, чтобы хлеб на ней рос. И всё…
— Приятно бывает послушать твои мечты, веет от них чем-то расслабляющим.
— Я как чувствую, так тебе и говорю.
— Хватит у тебя денег на землю?
— Так я прибьюсь к поселенцам. Есть на севере самом такие поселения, там бывшие рабы живут и землю возделывают. Иного места нету на материке, где я хотел бы быть.
— Знаешь… — Матиас сделал паузу, — я надеюсь, что у тебя получится.
— Я тоже надеюсь, Матиас.
Матиас также лег и попытался представить чего он хочет сам. Он стал рыться в своих мыслях, рассматривать видения о своей мастерской, где он делает новую лодку, чтобы её продать. Потом возникла целая мануфактура, где множество рабочих крепят доски к шпангоутам, а маги инкрустируют кристаллы в киль, все они вместе создают новый воздушный корабль, который управлялся бы командой воздушных матросов и мог бы перевозить грузы между городами без участия магов. Отважные люди могли бы покорять небо сообща, с помощью множества кристаллических рулей.
Когда корабль развеялся, Матиас увидел себя богатым и влиятельным. Но ничего особенного в самом себе он не увидел, кроме разве что свежей туники, выкрашенной в пурпур.
Но позже его желания вытекли из этих мечтаний и стекли в кофейню, где он сидел с друзьями и пил сладкий напиток с медом и сливками, пил столько, сколько ему хотелось, и болтал с друзьями, а солнце вечно светило где-то на улице, не скрываясь за планетой или горизонтом.
Мысли прервались с шумом раскрывшихся дверей.
Вошел Леандр в синей тунике и позолоченном венке.
Все маги встали и столпились перед ним.
— Пришел момент. — Он начал свою короткую речь, — Мы все хотим нового порядка, все хотим, чтобы у города было здоровое и смелое правительство, все хотим, чтобы город наш расширялся. Но самое главное, мы хотим, чтобы именно маги в этом городе были главным сословием. Потому что все держится на магии. Не купцы с их торговлей, не легионеры и не рабы создали этот город. Его создали маги, — и тут его речь стала жестче, злоба чуть сковала его лицо, — Мерхон создали маги, и Мерхон должен принадлежать магам, а не кому-то другому. Хватит бояться этого. Мы здесь будем хозяевами.
У магов слегка загорелись глаза, но сами они не шевелились.
Повисла некая пауза. Леандр всматривался в лица, а потом сказал:
— Идите к правительственной трибе и возьмите её.
И маги пошли.
Глава четвертая. Утешение дружбой
Вечер.
Солнце поднимается над горизонтом, вновь возникнув на небосводе этих суток. Дневная сепия спадает.
Город вновь оживает. Зажигаются от прямого света белокаменные башни купцов.
Триба легатов кольцом окружает правительственную трибу. Велика воздушная улица, что ведет из трибы магов к этому кольцу. В глубине большой башни, украшенной каменными драконами, словно ползающими по ней, стоят маги в темном зале с кристаллическими копьями наготове, крепко и нервно сжимая их. Кто-то просто боится, а немногие думают о том, для чего они делают то, что делают.
Они жили на той воздушной улице, на которой будут сражаться, жили на работе, в мастерских, дыханием магии, оживляющим кристаллы, жили в многоквартирных башнях, в кельях, где спали и мечтали, глядя на звезды через окна. Но волшебный город Мерхон парил в небесах, и они хотели жить не в этом городе, а в небесах, они думали в те мгновения, что небо станет их всеобщим прибежищем, которое они найдут.
А легионеры первого полка, что сидели в трибе легатов, также жили на улицах, но на своих, среди
