Лабиринт кривых отражений - Светлана Алексеевна Кузнецова
Поговаривали, передвигаются те на задних конечностях и комфортно чувствуют себя как в воде, так и на суше, хорошо лазают по скалам благодаря присоскам на кончиках пальцев. На боках расположены складки, которые при поднятии передних конечностей расправляются. Их ящерицы используют для планирования с больших высот. Горожане утверждали, взгляд ящериц способен обратить в камень, вот только веры им особой не было. Хотя бы потому, что при таких возможностях существа могли бы уже давно перебить и сожрать всех алкатарцев, но почему-то медлили. Вряд ли из-за некой своей философии и любви ко всему живому, хищникам точно несвойственной. Сомнительно, что они собирали с городка своеобразную дань, ловя и съедая лишь необходимое им число людей (горожане, бывало, пропадали, но из-за причин естественных, это сплетники разносили по городу сказочки про ящериц). Скорее всего, разумные хищники существовали лишь в воображении и россказнях любителей баек, родителей, пугавших не желавших ложиться спать детей, и в головах перебравших бормотухи выпивох.
Так или иначе, а в один не самый погожий день жители городка начали находить каменные изваяния, поразительно похожие на соседей и знакомых. Самих же соседей и знакомых найти никто не мог.
У всех десятерых участников экспедиции, с которыми поехал Кай, мнения разделились примерно поровну, образовав три группы. Первые считали, будто «бабушкины сказки» не на пустом месте возникли, а потому нечто неприятно-магическое вполне могло в здешних местах обитать. Не факт, что разумное, нужно разобраться. Вторые валили все на ученых, которые поспешили утверждать отсутствие иных разумных рас: мол, сколько раз эти переумки уже ошибались. А значит, решили искать возможность переговоров с неведомыми ящерицами-летягами. Может, тех просто случайно обидели, вот и принялись мстить. Третьи подозревали злой умысел, как и следовало бы защитникам закона и правопорядка. Кай держался именно этой — последней — группы, хотя втайне и подозревал возникновение поблизости некоего кровожадного духа, в которого переродился какой-нибудь несчастный. В конце концов, горы вокруг, обрывы, пещеры, трещины, внизу — океан, а люди летать так и не научились. Даже при помощи магии. И ладно бы лишь это: из-за приключившегося с ним несчастного случая погибший мстить не станет. Но ведь многое случиться может, в том числе и убийство. Призраки убиенных пощады не знают и мстить готовы всем, кто хоть чуть связан с отнявшим жизнь: не только родственникам душегуба, но и друзьям, и даже хорошим знакомым. Алкатар же — городок небольшой, каждый знает каждого, и все друг с другом связаны таким переплетением взаимных симпатий и антипатий, старых и настоящих влюбленностей, дружбы и вражды, что и за десять лет не распутаешь, кто кому кем приходится и в каких отношениях состоит.
Кай был благодарен Лео за то, что чуть ли не силой всучил ему стилет в ту поездку. Именно приставленное к статуе острие позволило на время снять эффект каменеющего заклятья и допросить жертву. А потом — следующую. И — следующую. И — еще. Поначалу в рассказах не находилось связующей нити. Никто из несчастливчиков не видел ничего странного перед окаменением, все считали, будто не подвергались нападению, и не могли назвать никого, кто желал бы им смерти. Однако со временем, чем больше становилось сведений, тем понятнее вырисовывалась личность преступницы.
Вопреки ожиданиям той оказалось не хищное чудище, неважно разумное или нет, не душевнобольная убийца, получавшая удовольствие от людских страданий, не прожженная интриганка, жаждущая власти и богатства, а вконец обнаглевшая девица, почти обделенная, но все же имевшая слабые отголоски светлого дара, раздобывшая книгу с преступными заклятиями и принявшаяся мстить всем, кто когда-либо ее обидел. Обманул ее торговец, товар недодал — в камень торговца. Не так соседка посмотрела: косо и как-то не по-доброму — в камень соседку. Не пожелал пригласить танцевать на празднике приглянувшийся парень, позвал другую девчонку, а после еще и провожать пошел до дому — в камень обоих…
Изловить и обезвредить ее удалось легче, чем Кай думал. Лить слезы, верещать о том, что невиновата, «оно как-то само вышло», и каяться она начала сразу же, как увидала сыскарей на пороге своего дома, а затем еще и основательно проехалась по ушам дознавателям. Юная дура не являлась обученным магом, да и способностей не имела почти никаких. Ума, в общем-то, ей тоже недоставало, а с помощью одной только смазливой мордашки не выжить даже в сытой столице, не то, что в Алкатаре.
Книгу изъяли, правда, без нескольких выдранных из средины страниц (поначалу на это не обратили внимания), даже сумели докопаться до того, каким образом та попала к эгоистичной дуре: пятьдесят лет назад сюда бежал объявленный вне закона маг. Рассчитывал отсидеться в Алкатаре, пока не утихнет шум, им устроенный. Он и соорудил в камнях тайник: собирался предстать перед местными жителями безобидным путником, ищущим уединения, и уже затем вернуться за магическим скарбом. Рассчитывал-то он рассчитывал, а до городка так и не добрался: сорвался в расщелину по дороге или камень по голове прилетел — по сути неважно, главное, что погиб. А девица на тайник наткнулась много лет спустя, находясь в очередном раздрае чувств и нелюбви ко всем окружающим. Тут-то и осенила ее «блестящая» мысль отмщения всем тем людишкам, которые ее, такую замечательную, не ценили и ни во что не ставили.
С возвращением к жизни околдованных также проблем не возникло, а вот дальше начались сложности. Потому как не могла дура постичь магическую премудрость самостоятельно, она и о своем недодаре раньше не подозревала. Да и на тайник наткнулась совсем не случайно. Опять же, отчего именно окаменение? В книге ведь имелись и иные весьма неприятные заклинания, а освоила она лишь одно и его же применяла, не стремясь улучшить уровень мастерства. По всему выходило, существовал некто еще: наставник.
Добраться до того, кто научил девицу далеко небезобидному заклятию, долго не получалось. Допрашивать истерично визжащую, постоянно заламывающую руки и льющую слезы преступницу было тем еще испытанием. Худо-бедно установили, что злодеем являлся отец девицы, сразу после ее рождения сбежавший в империю и появившийся только теперь. Он рассказал о тайнике и настаивал на том, чтобы именно дочь
