Граница дозволенного - Дмитрий Гартвиг
Оказывается, он всё давно приготовил.
Вино звонким ручейком разлилось по сосудам, и мы с Эдвином чокнулись, по традиции предварительно пронзив друг друга.
— Откуда вы родом? — поинтересовался маг, едва успев сделать первый глоток.
— Из Щучьего герцогства, — ответил я, вытирая рот рукавом куртки.
— О-о-о, — протянул Эдвин.
В его голосе я расслышал нотки озорного веселья. Но не злобного, нет. Скорее покровительственного. Такого, которое может быть между двумя близкими приятелями, которые никогда не признаются в своей дружбе.
— Защитник человечества, — продолжил он. — Из той стальной породы, что стоит между нами и эльфийским отродьем. Суровый край холодных зим и закалённых воинов, что на самом краю обитаемого мира. Впрочем, я догадывался. Вас выдаёт фамилия, хотя я и ставил на Панарию.
Мы вновь замолчали. Говорить не то, чтобы не хотелось, наоборот, когда как не в Жертвенность открывать ближнему своему душу? Просто… эта трескучая от мороза тишина была настолько прекрасна, что портить её словами казалось кощунством. Терпкое бурмарксое вино медленно разлилось по моему горлу и рухнуло в пищевод, тёплой волной расходясь по всему телу. Кожу пощипывало, но внутри меня задорно разгорался небольшой каминчик.
Как будто сам Люций, Жертвенный Ангел вновь сошёл на землю и аккуратно обнял со спины своими крылами. Как и полтора тысячелетия назад.
— А позвольте спросить, — нарушил всё-таки тишину маг, — почему арканолог? Насколько я помню, в отличие от магов, вас не забирают из семей насильно. Ваш дар, я имею ввиду его недостаточность, Церковь ведь не считает его опасным… в общем, вы понимаете. Почему всё-таки вы согласились? Вы могли бы стать солдатом, даже офицером, вести в бой батальоны и драться против проклятых нелюдей. Могли покрыть себя славой и почётом. Почему вместо этого — вечные странствия? Дорога? Бой один на один против порождений Тьмы, где ставка жизнь?
— Как будто солдат не ходит в бой и не ставит на кон свою жизнь, — усмехнулся я, протягивая рюмку, которую Эдвин с готовностью наполнил. — Но на самом деле, не сказать, что выбор у меня был. Либо так, либо…
Я красноречиво провёл ладонью поперёк горла.
В ответ на это маг сочувственно покачал головой.
— Кажется, я понимаю. Эти ваши графства… я слышал о том, что происходит там последние три десятка лет.
— Не совсем так, но будем считать, что суть вы уловили.
Я не хотел говорить всей правды. Не потому что не доверял Эдвину, а потому что сам не хотел вновь слышать её. Не после лица матери, пригрезившегося мне во сне.
— Ну, а вы сами?
— Я-то? — маг улыбнулся. — В моём случае никакого героического отечества. Всего лишь Бурмарк.
— Бурмарк? — я удивился. — А по фамилии и не скажешь.
— Мои предки были родом из Альбии. Занимались шерстью. Целая династия была, как говорят: отары овец, городские лавки, прядильни. А когда король Карл решил прибрать к рукам всё производство шерсти в стране, мой прадед поставил не на ту партию. Его раскрыли вместе с остальными участниками. Остатки семьи, кто умудрился ускользнуть от королевских палачей, бежали на юг. Но что делать разорившимся шерстяным дельцам в краю виноделов и пороховых мануфакторий? К тому же, тамошний рынок был поделен давно и прочно, новичков туда никто не собирался пускать. Семья рассеялась кто куда, попыталась приспособиться, выжить, а спустя поколение от единой династии не осталось и следа. Так что моему папеньке не пришлось жалеть о том, что наследник не сможет взять в руки дела. Дел-то нет.
Я кивнул. Эту историю я слышал краем уха. Про Шерстяной заговор и резню, которую Карл Альбиец учинил после. А про то, что магам запрещалось иметь в собственности землю, надел или управлять семейными делами не слышали разве что маленькие дети.
— А она? — я кивнул на девушку, вновь протягивая рюмку.
Кэт лежала чуть поодаль от нас, спиной к костру. Кажется, её совершенно не смущал наш тихий ночной разговор. Она замоталась в одеяло почти с головой, только светленькая макушка торчала.
— Она? — переспросил маг с нежностью в голосе. — О, pauvre enfant, если бы я только знал, мастер Летт. Я купил её на невольничьем рынке в Гунгарии. Как вы знаете, там до сих пор осталась эта мерзкая традиция, продавать живых людей в рабство. Наследие сарийского владычества. Девочку ждала скорая и бесславная смерть в банде каких-нибудь гайдуков или чуть менее ужасная судьба наложницы. Смотрите сами, светленькая. На юге таких любят. Даже не хочется думать, что с ней стало, если бы я не проходил мимо и не почувствовал в ней дара.
— Выгодное приобретение.
— Не то слово. Помимо того, что я выполнил свой долг перед Создателем, спас ни в чём неповинное дитя, я ещё получил и невероятно способного ученика. Я бывает ругаюсь на неё, но поймите меня правильно, возраст. К старости мы все становимся ворчливыми. Но Кэтрин действительно обладает большим потенциалом. Я буду счастлив, если доживу до того момента, когда она примерит мантию магистра.
— Вы так уверены в её способностях?
— Более чем, — твёрдо ответил Эдвин. — Она же росла у меня на руках. Я прекрасно знаю, на что она способна. Она мне почти как дочь.
Маг тяжело вздохнул.
— Кстати говоря, мастер Летт. Я всё ждал удобного момента, и раз уж он представился, не могу не спросить…
Его тон немедленно переменился. От расслабленного благодушия верующего человека, празднующего самый важный праздник в году, не осталось и следа. Передо мной вновь был тот самый маг, что хитрил, шёл обходными путями и плёл паутину интриг, сути и целей которой я не понимал.
Я сглотнул, вновь покосившись на Кэт. Она спала крепко, очень крепко. И Эдвин не мог не замечать этого.
Что это за тайны такие, которые маг хранит даже от названной дочери?
— … знаете о Бенедикте XIV? — донеслось до меня окончание вопроса.
Я встрепенулся, напрягая память.
— Бенедикт XIV? — переспросил я. Сумбурные обрывки знаний об истории никак не хотели складываться в общую картину. — Это, вроде, Антипапа? Где-то сто лет назад в Ризе сидел. Его ещё утопили вроде? А, нет, сожгли…
— Это всё мелочи, — махнул рукой маг. — А про саму суть его правления, почему он стал Антипапой?
— Не… нет, не могу вспомнить, — я искренне напряг память, но на ум ничего не шло. — Впрочем, историк из меня аховый. А с какой целью вы?..
Эдвин потряс своей книжечкой, которую весь разговор держал на коленях.
