Граница дозволенного - Дмитрий Гартвиг

— Хода нет — ходи с бубей!..

— Нет бубей — в рыло бей!..

— Хозяин! Ещё кружечку!..

— А от-этта мы так!..

Трактирщик, как и все остальные жители Першунга, оказался человеком спокойным и флегматичным. С ленцой, в ответ на наши вопросы, он рассказал, где мы можем найти ближайшего сапожника, а заодно и парочку лавок-мелочёвок, в которых Эдвин мог пополнить запасы столь необходимых ему чернил. Недолго думая, мы решили разделиться. Маг отправлялся за покупками, а мы с Кэт — к сапожнику, который располагался на городском торге. Одну девушку Эдвин не захотел отпускать, ссылаясь на вольготные лирранские нравы. В целом, я даже был не против. Всё равно Першунг не представлял для меня никакого интереса.

Спустя полчаса, лениво облокотившись на балку, поддерживающую тент сапожника, я наблюдал за городским сборищем и неторопливо щёлкал тыквенные семечки, которые купил в толкучке, чтобы занять руки.

Какой-то особо ретивый городской сумасшедший забрался на деревянный, наскоро сколоченный помост, очевидно использовавшийся в Прешбурге в качестве места публичных казней. С преступностью в городе был полный порядок, даже виселицы убрали, так что места для завываний у безумца было вдоволь. Вокруг него галдящей кучкой стояли немногочисленные местные жители, внимательно вслушивающиеся в речь горлопана.

— Опять святые книги жечь призывает, — пробурчал сапожник, вбивая гвоздик в сапог Кэт.

— А вы не поддерживаете? — поинтересовался я.

— Горло дерёт, — злобно бросил сапожник, недобро зыркнув на Кэт, которая было попыталась сменить позу. — Не дёргайся, коза, а то ногу ненароком пробью. Так вот, господин, как Жертвенность на носу, так начинается у него. Нет бы чем полезным занялся.

Крикун тем временем надрывался.

— …Они клеймят нас еретиками и отступниками, но в чём грех наш, если даже их Люций завещал: «Не поможет богатство в день гнева»! Они грозятся нам карами небесными, но что их кары, раз нашу свободную страну не заполонили до сих пор твари Армии, которых они так страшатся? Где же демоны, наводнившие наши города? Нет их! Как нет ни Создателя, ни Армии, ни кары, ни спасенья. Вся их вера, вся их проклятая Церковь зиждется лишь на одном — обмане, лжи и поборах. Все их попы — суть шпигуны королей да королевичей, сосущие жилы из простого люда. А потому призываю вас, братья и сёстры, заклинаю вас! Сжигайте поповские книги, кидайте их в печи, пусть горят синим пламенем. Не дайте затронуть вас лжи, в которой сами церковники и захлебнутся, когда мы вскроем им глотки!

— Проникаетесь революционным настроем? — вкрадчиво поинтересовался Эдвин.

Я вздрогнул. Маг стоял в паре шагов от меня, перекинув через плечо походную сумку и опираясь на свой посох с розовым кристаллом на вершине. Он подошёл совершенно бесшумно, хотя, учитывая что всё моё внимание было захвачено площадным крикуном, это было нетрудно.

— Да нет, — взяв себя в руки ответил я. — На политику мне плевать. Хоть король, хоть республика, без разницы. Я свой хлеб всегда заработаю.

— На политику нам всем плевать, до тех пор, пока наших согильдейцев не начнут подвешивать на крюках за рёбра.

Я пожал плечами.

— Ваши не подвешивали. Наоборот, вольную дали. А арканологи не настолько могущественны, как маги. Сильные мира сего предпочитают не замечать наш Орден. Мы не лезем перекраивать карту мира и менять правящие династии, в отличии от некоторых из вас. Да и к тому же, что груберанам, что папистам не сильно приятно, когда у них на чердаке заводится пусть даже малефикар-квадрус.

Эдвин подошёл ближе.

— Ну, а сама суть тезисов, которые выдвигает этот горлопан? Вы ведь сами себя называли верующим человеком. Вас не смущают эти призывы?

— …грозятся новым походом… — доносилось до нас с площади. — Что же, пусть приходят. Мы вновь утопим их рыцарей, их наёмников, всю это проклятую свору на берегах Чёрной переправы!

— Будем справедливы, зерно истины в его словах есть, — я сплюнул шелуху. — Церковники действительно зарвались в своей жажде золота, тут я соглашусь с Грубером. Да и не только я, даже Ризе пришлось принять законы, ограничивающие церковную десятину и продажу индульгенций. К тому же в городах Лирраны действительно не видно наплыва малефикаров. Судя по всему, Создатель не торопится наказывать своих строптивых чад.

— И вас устраивает подобное положение вещей? В деле поругания веры вы опираетесь только на волю Создателя?

Я хмыкнул, ссыпая остатки семечек в карман.

— А есть другие варианты? Мне казалось, что те, кто пытался действовать по-другому сейчас лежат на Сорновом поле.

Лицо Эдвина посмурнело, а сам тон сменился с благожелательно-шутейного на поучительный.

— Например, выйти к безумцу и разбить его аргументы в пух и прах. Нести ответную проповедь, обличая всех тех, кто отвернулся от Создателя. Защитить вашу веру и вашу правду, не дожидаясь, пока божественный замысел начнёт действовать. Помните, что завещал нам Люций? «Послушание через неповиновение».

Я с интересом взглянул на мага. Эдвин неожиданно открылся мне с новой, доселе неизвестной стороны.

— Вы амалит, — едва ли не с восторгом произнёс я.

— Да! — приподняв подбородок, ответил он. — И тем горжусь. Горжусь, что не собираюсь сидеть сложа руки, наблюдая за тем, как мир катится в пропасть. Что помню слова Люция, жертвенного ангела, и не собираюсь от них отступать!

— Э, — протянул сапожник, — вы бы, господин верующий, потише бы. А то ненароком услышат. И вам не хочется от толпы получать, и мне поджогу тоже.

— Занимайтесь своим делом, — раздражённо бросил ему в ответ Эдвин.

Я рассмеялся.

— Я сказал что-то смешное, молодой человек? — сквозь зубы произнёс маг.

— Нет, — ответил я с улыбкой. — Просто забавно наблюдать за тем, как вчерашний еретик обвиняет кого-то в недостатке веры.

Лицо Эдвина вдруг стало белым, словно посмертная маска. Черты обострились, а сам маг грозным коршуном посмотрел прямо мне в глаза, нахмурив брови.

— Ты ведь не стоял на Чёрной переправе, Рейн, — злобно прошипел он. — Ты не стоял, тебя там не было. А я был. И до сих пор всё прекрасно помню. Как рыцари Белых Храмовников закрепились на правом броду. Как они стояли до самой темноты, удерживая переправу и раз за разом отбивая атаки. Копья, стрелы, пули, всё летело в них, а их белые плащи покраснели от крови. И когда эти… — он с ненавистью посмотрел на агитатора, — твари поняли, что не смогут прорвать оборону, тогда они бросили в бой чернокнижников. Уж не знаю, что еретики там призвали, но это существо пировало всю ночь. Я слышал, Рейн, слышал, как оно выдирало из солдат души. На том берегу слышал, сквозь