Песнь копья (СИ) - Крымов Илья Олегович

Оказалось, что лодка столкнулась с берегом острова. Она сделала это! Она доплыла!

Взяв меч через боль в содранных до мяса ладонях, и используя его как посох, Райла еле-еле выбралась на пляж. С сухим треском лодка рассыпалась, и волна унесла щепки в море. Что делать дальше Райла не знала, ведь старая Эгге не рассказывала ей. Но уж точно не следовало стоять на месте, о нет!

Она пошла вперёд, поковыляла, истощённая, растратившая почти все силы, которыми снабдила заботливая древняя бабка. Лес, почти такой же огромный и дикий, как на южном берегу, принял гостью множеством звуком и темнотой. Какое-то время Райла думала, что ослепла, пока во мраке не прорезался свет. Вскоре он вывел охотницу к дороге, проложенной среди деревьев; оказалось, что это горел странный волшебный фонарь. Были и другие, освещавшие торный путь в ночи. Направление она выбрала по наитию, слушаясь сердца, и заковыляла дальше. Боль, слабость, и даже огромные фигуры, следившие из темноты горящими глазами, — ничто не имело значения. Райла двигалась так, как если бы ничто в целом свете не могло больше отделить её от вожделенной цели.

Несколько раз всходило и опускалось за горизонт солнце, а женщина всё двигалась. Иногда она падала обессиленная, но не теряла сознание, а просто лежала, пока не возвращались хотя бы какие-то силы на то, чтобы продолжать. Свечением раскалённого металла и жаром пульсировал в уме вожделенный образ. Дорога долго петляла между огромными корнями, притворяясь бесконечной, но вот и та сдалась перед непоколебимым стремлением.

Райла достигла ворот в глубоких сумерках, рядом со створками висела застеклённая лампа, дарившая тёплый жёлтый свет. Собрав последние силы, соискательница подняла дрожащими руками Олтахар и ударила им в ворота. Она упала на колени и упёрлась в створки лбом, чтобы перевести дыхание, поднялась и со стоном воздела меч для нового удара, но тут ворота распахнулись и Райла повалилась под весом оружия.

Чьи-то руки поддержали обессилевшую женщину, охватили её как стальные путы. Испугавшись, Ворона попыталась вырваться, дёрнулась едва заметно и ей позволили отстраниться. Свет очерчивал фигуру огромного мужчины, незнакомца с чужим резким лицом, который взирал на неё парой таких знакомых янтарных углей. Райла знала эти глаза.

— Это я… это… а это ты? — пролепетала она, дрожа и едва удерживаясь в сознании.

— Да, Райла, — сказал незнакомый голос со знакомыми интонациями, — это я.

Она рассмеялась, чувствуя слёзы на своём лице и невероятную, неповторимую радость в той части души, где зияла дыра.

— Правда?

— Правда, Райла. Не знаю, как ты смогла найти меня, но я очень рад видеть тебя вновь.

— Хорошо… господи… как же хорошо…

///

— Что случилось, учитель?

Обадайя выступил на порог дома. Он только что сидел за столом ужиная, когда Майрон вдруг резко встал и поспешил наружу, не сказав ученикам и слова.

— У нас гостья.

— Кто-то из Нюттхауса? В такое время?

Майрон обернулся, держа на руках женщину и юноша сразу понял, что та не могла явиться из поселения ориек, ведь он знал всех, кто там жил.

— Возьми меч и поспеши в дом, — приказал учитель, бережно неся незнакомку.

— Она ранена, тут кровь…

— Пошевеливайся!

Майрон внёс женщину в гостиную и уложил на ковёр, стал сосредоточенно рассматривать её руки, положил живую ладонь на лоб.

— Вы чего тут? — Из кухни появилась Улва с набитым ртом. Она хмуро осмотрела мужчин, пригляделась к женщине, сглотнула. — Это ещё кто такая?

— Не мешай или уйди, — резко отозвался Майрон. — Оби, мне нужны твои чары.

Юноша без промедления оказался рядом положил руки на грудь и живот незнакомки. Прикрыв глаза, он обратился к её существу, изучая оное на всех слоях бытия.

— Чрезвычайное истощение, учитель, множество повреждений, особенно на руках, будто она с галер сбежала…

— Она гребла сюда с материка, — сказал Майрон Синда, рассматривая белое лицо Райлы.

— Неужели?!

— Исцели её раны.

— Уже. Она очень устала и спит. Если хотите, я волью в неё…

— Нет, пусть отдыхает.

Ученики некоторое время молча переглядывались, но Майрон ничего не намеревался им объяснять. Наконец Улва не выдержала:

— Ну?!

— Идите спать.

— Кто это?

В глазах Майрона, поднятых на дочь, была такая ярость, что, повинуясь инстинктам, та отшатнулась и потянулась к мечу, которого не было на поясе.

— Да что б тебя Гедаш пожрал! Оби, пошли!

— Я останусь, — тихо ответил юноша, — вдруг её состояние ухудшится.

— Ну и деритесь в задницы! — зло воскликнула хирдквинне напоследок.

Оби втянул голову в плечи, как всегда бывало, когда она ругалась, но Майрон пропустил дерзость мимо себя.

Он сидел на коленях подле тела Райлы, не меняя позы, слушал её дыхание, рассматривал ауру и молчал. Ученик, примостившийся рядом, старался не нарушать покой учителя. Хотя бы потому, что Обадайя, познавший Майрона гораздо глубже, чем тот догадывался, видел ложную природу покоя. Юноша за долгие годы научился чувствовать, когда рядом находился учитель, а когда приближалось нечто иное, жившее внутри него. Один раз это иное оказалось на свободе и тогда ученик едва не погиб. Сейчас оно было рядом, бушевало под покровом молчаливого спокойствия.

Так проходила ночь.

Обадайя клевал носом, — прошлый день воистину выдался тяжёлым, ведь Майрон не жалел учеников. И всё же он старался держать себя в сознании.

— Я приготовлю завтрак. Присмотри за ней.

Юноша встрепенулся, распахивая огромные глаза. Женщина всё также спала, её состояние было стабильным, несколько хороших трапез и ещё десяток часов сна сотрут все следы истощения.

— Я на страже, учитель.

Вскоре по дому растеклись вкусные ароматы и утро нового дня обещало почти ничем не отличаться от многих предыдущих… пока снаружи не раздался громовой удар.

Кто-то штурмовал ворота со стенобитным орудием! Майрон Синда покинул кухню, сжимая в руке Светоч Гнева и прошёл к двери; Обадайя сжался в комок, чувствуя угрозу, а заспанная Улва, шатаясь, спустилась на первый и теперь непонимающе озиралась.

Ворота, сотрясаемые ударами, распахнулись по воле хозяина, явив его горевшим глазам огромную фигуру с занесённым кулаком. Солнце вставало за спиной чужака. Издав низкий рык, Майрон рубанул мечом наотмашь, а затем ударил ещё раз, и ещё. Фигуру охватило пламя, но та не пала с воплями, пытаясь отбиться от голодных языков, наоборот, — гигант замер, позволив одежде прогореть и свалиться к его ногам, чтобы явить сверкавшее тело.

Огромный техноголем переступил границу владений, тихо скрежеща шестернями, шипя внутренними поршнями, его бронзовое тело покрывали светившиеся магические знаки, безносое лицо ничего не выражало, глаза-линзы неотрывно следили за Майроном, который тяжело дышал от гнева.

— Кто ты такой?! — прохрипел он.

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Прежде меня звали Сергиусом, — сообщил неживой голос. — Но теперь это не имеет значения. Ты Майрон Синда.

— Я разберу тебя на части прежде чем…

Рот голема при разговоре не открывался, — звук шёл откуда-то из верхней части груди. Но теперь вдруг нижняя челюсть опустилась, являя небольшой прибор, спрятанный меж стальных угловатых зубов.

Голос, полившийся из прибора, был совершенно человеческим, сильным и уверенным:

— Если ты слышишь это, значит, голем тебя нашёл, Майрон Синда. Я Гед Геднгейд, Отшельник из Кэрн-Роварра, призываю тебя в Зеркальный Оплот. Здесь ты получишь ответы на все вопросы и, возможно, понимание того, что должен сделать со своей жизнью. У тебя есть примерно сутки на сборы, и не забудь взять с собой Райлу Балекас, а также черновик Джассара и Шкатулку Откровений. Отказ не принимается.

Запись закончилась и голем с лязгом закрыл рот. Воцарилась тишина.

Учитель и ученик; Белая Ворона, конец линий.