Лабиринт кривых отражений - Светлана Алексеевна Кузнецова
«Тварей ли?» — снова подумал Кай, но любое живое существо он бы убил ударом в шею. Как убил бы и призрака — зачарованные клинки одинаково хорошо резали и реальную, и эфемерную плоть.
Вот и Лис, похоже, не знал, что делать: «танцевал» вокруг металлического воина, орудуя двумя кривыми кинжалами, не позволяя до себя дотронуться, но и сам не наносил ни малейшего ущерба. Корва пряталась за плечом Коена, вооружившегося парой факелов, и пыталась достать существо, выкрикивая одно заклятие за другим. Безуспешно. Лео ставил преграду за преградой перед двумя бронированными чудовищами. Войд наносил удар за ударом по гулко бухающим — словно внутри никого и не было — доспехам.
Стоп!
Кай зажмурился и тотчас открыл глаза. Войд исхитрился и снес с плеч бронированного истукана шлем. Хотелось бы думать, что вместе с ним и голову, только уверенности в том не было. Безголовый бронированный воин взмахнул железякой, которой более подошло бы именование дубиной, нежели мечом, отогнал Войда и зашарил по земле. Вот пальцы наткнулись на шлем, истукан поднял его и приладил к шее, причем задом наперед и не слишком аккуратно. Лис, изловчившись, швырнул в него камень. Попал по затылку, заставив истукана попятиться (еще бы! смотрел же тот назад). Тотчас под ноги к нему метнулся кто-то из стражей и, жутко лязгая и громыхая, истукан рухнул. Другой в это время чуть было не достал Коена, благо, об опасности снова предупредила Корва. Она же выхватила у некроманта один из факелов и сунула прямо в забрало шлема. Жаль, истукану вреда подобное не причинило, он даже на миг не приостановился. А вот когда Коен, подхлестываемый яростью, наотмашь рубанул истукана по груди и подпалил белый плащ…
— Лео! Я понял!
Вряд ли тот услышал: хриплый писк, который выдавил Кай из себя, не походил даже на восклицание, не то что выкрик, однако некромант обернулся.
— Помоги… — проронил Кай одними губами и попытался пошевелиться. С трудом, но удалось, жаль, ноги совсем не держали, а перед глазами начало плыть.
…Вновь осознал себя Кай, лишь ощутив горькое на языке, — черную и пористую, похожую на древесный уголь пластинку подоспевший Лео сунул-таки ему в рот. Жуткую гадость получали при смешении соков трех не самых безвредных трав, варили часов двенадцать до состояния клейкой жижи, высушивали и разрезали на пластины размером с мелкую монету. На вкус — кислая горечь, а по действию — отличное средство, если нужно взбодриться, протрезветь, избавиться от похмелья. Раненых средство тоже ставило на ноги, жаль, ненадолго.
— Лео, смотри, — Кай, уже поднявшись и придерживаясь за стену, указал на подпаленного Коеном истукана.
Тот отмахивался от некромантов одной рукой. Из решетки забрала валил пар, тлел белый плащ. Левой перекладины черного креста уже не было, и у истукана висела бездвижно именно левая рука.
— Полагаешь, дело в знаке?
— Универсальный накопитель силы, — пробормотал Кай, — сейчас проверим.
Кончиками пальцев он ощутил новую вибрацию, пошедшую по стене склепа, да и в подошвы начала колотить земля. Лео бросил на него предостерегающий взгляд.
— Я не пострадал, не тревожься. Ну подумаешь, приложило.
Лео не ответил, разумно полагая, что не время и не место квохтать над приемным сыном.
Сколько Кай его помнил, Лео всегда был разумен до оторопи и неверия. Даже удивительно, почему Каю настолько с ним повезло, не иначе в одной из прошлых жизней он совершил очень хороший поступок и не получил за него никакой награды.
Очередного железного истукана не пришлось ждать долго. Он вышел из склепа, гремя металлом, и Кай, немедленно подскочив к нему, резанул кинжалом из стороны в сторону. Лезвие кривым крестом перечеркнуло крест прямой. Истукан отскочил назад, начал падать навзничь, но в темноту склепа не рухнул, поскольку застыл в извращенном подобии пентаграммы, расставив в стороны руки и ноги: дико мотал головой, конечности подрагивали, но не двигались.
— Убедил, — бросил Лео, доставая парные кинжалы у уносясь по направлению к Коену и Корве. — Лис, видел? Понял? Войд, за мной!
«А мне, значит, разбираться с этим сооружением», — Кай посмотрел на склеп, криво ухмыльнувшись, отстегнул с пояса флягу, провел рукой по пряжке. Трижды. На четвертый в ладонь выпал шарик размером с ноготь большого пальца. Несведущий человек принял бы его за комочек глины и непременно ошибся. Как не позавидовал бы Кай тому, кто отважился бы отпить из фляги, должно быть, рассчитывая на вино или крепкий самогон. Соединенные вместе, жидкость, плескавшаяся во фляге, и шарик превращались в субстанцию поистине взрывоопасную и при этом бесшумную и ограниченного радиуса действия.
— Готов! — крикнул Кай, не оборачиваясь.
Позади с грохотом осел на землю еще один истукан, и Лео разрешил:
— Давай!
Кай быстро отвинтил пробку, сунул внутрь шарик. Фляга полетела в распахнутую дверь склепа.
Конечно, владельцу этого «места памяти» будет рассказано, будто именно твари разрушили его детище, а заодно и стерли в порошок останки почивших членов семьи. Разумеется, чиновник, кормящийся с этого погоста, рассвирепеет и пошлет слуг проверить руины. Вот только те не найдут никаких следов, а ссориться с некромантами, тем более с Лео и Каем, городским чиновничкам себе дороже. Покричит кто-нибудь из городских властей для самоуспокоения да уберется восвояси, выплатив некромантам за труды и не обидев — за этим Кай проследит лично — премией Войда и его людей. На восстановление памятника смерти уйдет не один месяц, и — Кай сильно на то надеялся — Его Величество раньше подпишет указ о запрете восстановления пришедших в разрушение погостов на территории королевства. А там, авось, произойдет прорыв на каком-нибудь еще «месте памяти» и с таким же разрушительным результатом (уж Кай о том позаботится).
На этот раз в ноги ударило настолько сильно, что Кай невольно совершил прыжок на полметра в высоту. Склеп просел, зев входа завалило несколько камней, окончательно перекрыв проход, а вместе с ним и прочие сопутствующие сооружения осыпались, потрескались, разрушились.
«Ремонтируй-ремонтируй, да не отремонтируешь», — припомнил Кай известную поговорку.
Глава 2
— Лео, у меня просто нет слов! — Сестрий стоял посреди лаборатории. Ни холод в помещении, ни противоестественная чистота, ни сухость воздуха, ни даже тело, лежащее на столе-каталке, светлого мага не смущали. — Ну ладно твой
