Лабиринт кривых отражений - Светлана Алексеевна Кузнецова
Еще два выстрела, сделанных чисто на всякий случай, заставили уже недвижимую тварь окончательно прекратить свое существование. Коричневый дым сменился сизым, а затем и белесым. Когда же иссяк и он, костяк рассыпался песком.
— Фух… — Войд, старый стражник, обычный человек, привыкший за многие годы составлять компанию некромантом в чистке «мест памяти» и почти уже не замечавший проявлений их сил, вышел из-за прикрытия полуразрушенной ограды склепа. — Кажись, последний. А, маги-хранители?
Кай рассмеялся. Вольно ж было так их называть. С другой стороны, а кто же такие некроманты для стражников, идущих усмирять неспокойные погосты? Маги-охранители и есть.
Лис, стоящий в правом луче пятиконечной звезды, сладко потянулся.
— Вы лучше проверьте все еще раз, — предложил он, обращаясь к стражникам. — А то мало ли. Случится еще как с саркофагом у Коена.
— А что сразу Коен? Ну было дело, недоглядели. Нас тогда пятеро было, как сейчас, да и порешили мы ту бабочку-переростка. Кто ж знал, что саркофаг — это ее кокон?
В отличие от черно-бурого Лиса и Кая, обладавшего совершенно несвойственной некромантам внешностью, Коен казался просто-таки образцовым темным магом: таким, каких описывают в романчиках для скучающих домашних хозяек и девиц, вошедших в возраст поиска избранника. Высокий, худой, седой при относительно молодом породистом лице. Тут уж пользуйся-не пользуйся скрывающим ауру смерти артефактом, а в толпе с обычным человеком не спутают. Правда, мало кто знал, что именно Коен скрывался под именем Артуа Зерга — известнейшего в столице театрального критика, драматурга и лихописца. Владетель лихописного издательства «ФигУляр» на него чуть ли не молился.
— Слушаюсь, — шутовски козырнул Войд. — Все проверим. Сундуки и саркофаги, если что, вскрывать не будем.
— Свежо предание, — проворчал Лео: четвертый и последний в пентаграмме некромант. — Ни разу такого не видал, чтобы кто-то, найдя на погосте сундук, не попробовал влезть в оный своими загребущими руками, вот был случай…
— Можно я пойду? — прервала его Корва, недовольно сморщив носик. — У меня на сегодня запланировано много неотложных дел. Ведь ясно уже, что здесь мы закончили.
В список неотложных дел наверняка входила модистка, маникюрша и портниха. Корва старательно создавала образ светской дамы: не столько потому, что сама желала, сколько стремясь угодить матери. По причине постоянной угодливости, которая претит самой сути некромантов, характер у Корвы был еще тот.
Не дожидаясь ответа, она миновала защитный контур, бросив:
— Приятно было работать…
По внешнему виду и интонациям некромантки читалось аккурат противоположное: работать в их компании ей было крайне трудно и неприятно.
Бывают такие… очень странные женщины, которые слишком любят слушать матерей, подруг и тетушек с излишне развитой и повернутой на взаимоотношении полов фантазией. Корва отчего-то все россказни и предположения принимала на веру и была абсолютно уверена в том, что любой находившийся поблизости мужчина только и мечтает залезть к ней под юбку. Не проходило дня, чтобы она не демонстрировала всем и каждому, насколько она от этого устала.
Работала с мужчинами она потому всегда через силу, демонстративно задирая веснушчатый нос, поджимая губы и цедя сквозь зубы слова. При этом от природы наделенная просто сногсшибательным либидо вынужденно проводила большинство свободных вечеров в веселых домах для девочек, снимая кавалеров на ночь из тех, кто не боялся или, наоборот, полагал экстравагантно-волнующим наличие у дамы смертельного флера.
Кай и на себе, и на других ловил выразительные взгляды некромантки: испытующие, зовущие. Однажды был удостоен забавной, но оставившей его абсолютно равнодушным сцены ревности и окончательно пришел к выводу, что не желает с Корвой никаких отношений, даже дружеских. Он отказывался понимать, как человек, проживший ни одну жизнь — а некромантию способны познать только старые души, с большим опытом и хорошо развитой интуицией, иные просто не доживут до совершеннолетия — может быть такой дурой, озабоченной проблемой перед кем бы раздвинуть ноги. Презиравшей мужчин, обвинявшей всех без исключения (разве лишь Лео сумел найти с ней общий язык) в домогательствах и при этом готовой выпрыгнуть из платья при всяком удобном случае. Счастье, что большинство женщин нормальны, иначе Кай и сам начал бы сторониться противоположного пола.
Почему такая особа умудрилась попасть в их компанию? Все просто: ее привел Лео.
На прорывы прибывали пятерки, усиленные специальными отрядами городской стражи. Некроманты очерчивали круг, рисовали пятилучевую звезду, вставали в ее вершинах, читали заклятия, обеспечивая защиту для себя и стражников. Последним оставалось лишь выманить тварей и расстрелять, по возможности, не приближаясь и не подпуская к себе слишком близко. Не то, чтобы от восставшей из земли жути удалось бы подцепить нечто неприятное, если не смертельное — твари были стерильны и точно, легонько цапнув какого-нибудь невезунчика, не отравили бы его и не отправили в койку на неопределенный срок, — однако нанесенные ими раны заживали крайне неохотно, и лекарская магия на них не действовала. Разве лишь некромантская, но лекари из некромантов — еще те.
— На место! Живо! — приказ вырвался у Кая помимо воли и… хорошо, что вырвался. Потому как осознай он мгновением позже опасность, случилось бы непоправимое.
Корва, и не подумав протестовать, птицей метнулась обратно, заняв свое место в одном из лучей пентаграммы и одновременно в защитном круге, вцепилась в руки Лео и Коена. По контуру пентаграммы прошла синяя молния. Одновременно с этим из зева склепа выметнулось нечто полупрозрачное, отпечатавшееся в сознании неким побочным продуктом противоестественной связи жреческой имперской рясы и половой тряпки. Вот только пасть у этой дряни была самая настоящая, а в прорезях горел холодный потусторонний огонь.
Войд грязно выругался и всадил в тварь одну за другой три стрелы. Те прошили ее, словно острие ножа ветошь. На землю упали лоскуты, но и те быстро истлели, оставив после себя лужицу чего-то белесого, склизкого и вместе с тем масляного.
— Меня сейчас вырвет! — Корва скривилась, но ей, разумеется, не поверили.
— Да уж, зрелище.
— Косопуз проклятый, настроил памятников смерти на территории величиной с три квартала, ублюдок из городского совета, что б ему пусто стало, — приглушенно ругался и проклинал живого владельца склепа и прилегающих захоронений спавший с лица Войд. Вероятно, успел испугаться не на шутку. — Вы знаете, что это за образина, маги-хранители?
— Призрачная вуаль, — за всех ответил Лео. — Очень редкая тварь. За всю жизнь я видел ее лишь однажды, зато в подробностях рассмотрел, как она жрет людей.
— И как?
