Возвышение ученицы мага - Айисдоттир
Феофилакт хлопнул в ладоши, вокруг них зажглось ещё больше свечей. Было утро, но свет с улицы не развеивал сгустившегося полумрака.
— Что Леандру надо?
Сделав глоток, Гликерия поставила кубок на пол.
— Грядут большие перемены в Мерхоне.
Огонь свечей едва заметно дрогнул. Это напрягало Гликерию, ей не нравилось подобное восточное волшебство, на её взгляд такие атрибуты были глупостью и только мешали нормальным переговорам.
— Перемены?
— Да. Я хотела спросить, я думала, что скептики живут в башне.
Феофилакт не спешил говорить, его речь шла медленно и отрывисто. Гликерии оставалось слушать, атмосфера этого места и вино расслабляли её.
— Да. Мы захватили один из дворцов, когда все случилось, когда мы получили весть о распаде империи. Но ты не увидишь этого дворца, — последовала снисходительная улыбка, — никто не увидит, кому не следует.
— Ладно, — едва иронично ухмыльнулась Гликерия, — кроме дворца, Леандр рассказывал мне о том, что у скептиков свой взгляд на общество, что они разочаровались в Мерхоне. Но… он не сказал мне, что именно сподвигло вас отвернуться от города.
— Я поясню. Мы разочаровались не в Мерхоне, а в цивилизации вообще. Распад империи был шоком для нас всех. Если ты помнишь…
— Я ещё не родилась тогда.
— А… — и улыбка Феофилакта обрела более добрый оттенок, — До того, как Мерхон появился в этой системе, была огромная империя, в которой мы все жили. Были другие миры, населённые людьми, десятки миров, там мы жили в городах ещё больших, чем Мерхон, гораздо больших. Но главное, что люди жили не так, как сейчас. У людей была мечта. Мы все были приверженцами строительства империи. Империя бы объединила все существующие миры космоса! Трудились рабы, нужно было дать хлеб и тепло магам, накапливалась энергия для псиоников. Псионики и тогда правили, они использовали энергию, чтобы телепортировать целые города, они общались друг с другом, находясь под светом разных солнц. Мы процветали, создавали великую культуру. Сейчас что ты видишь, это все только упадок. А потом псионики стали хиреть и тупеть. Они слишком сильно верили в свои идеи, они стали безумствовать. Империя распалась. Они просто не могли поддерживать связи между мирами.
— Почему не могли?
— Их разум не выдерживал.
— То есть люди просто не могут строить такое?
— Могут. Люди многое могут. И смогут ещё больше. Просто нужен другой путь.
К сожалению, Гликерия уже слышала эту историю, и на её взгляд она не раскрывала сущности пути, избранного этой группой псиоников. Но виду она не подавала, ей хотелось разговорить мага.
— Скептики ищут этот другой путь?
— А что делать? Что делать… — и Феофилакт грустно посмеялся.
Короткая пауза. Новые глотки вина.
— И в чем суть этого пути? Почему вы отделились? Я не совсем поняла.
— Что такое город?
— Ну, скопление людей.
— Да, и скопление ресурсов. В империи люди трудились, нужно было накапливать ресурсы и расширять цивилизацию. Псионики верили, чем больше людей, тем сильнее цивилизация.
— И просто сошли с ума?
— Да. Псионики не выдержали управления. Слишком огромная была империя. Мы хотим создать иную магию, чтобы человек стал другим. Не цивилизация, а сам человек.
— Вы видите источник развития в человеке?
— Да. Сам человек должен стать лучше. И лучшие люди смогут построить новую империю.
— Кажется, поняла. И вы обсуждали это с другими участниками комитета?
— Да. Мы беседовали с Продромом. И он не внял нашим словам. Сказал, что это наивно, сказал люди меняются в массе, сказал, цивилизация меняет людей. В общем, повторил все то, что говорили псионики до распада.
— Но это же бессмысленно.
— Не совсем, — Феофилакт чуть оживился, как будто в его разуме вспыхнула маленькая искорка.
— Ну они же просто повторяют то, что говорили тогда, а их государство попросту развалилось…
— Нет. Империя очень сложный механизм. Не забывай этого. У псиоников есть бездна, в которую они окунаются своей мыслью. Сообщества строятся по-разному. У нас, скептиков, мышление было бы неполным, если бы не рассуждали об альтернативных способах строительства империи.
Вновь пауза. Феофилакт достает второй кубок для себя, достает вино, подливает Гликерии, наливает себе. Какое-то время они молча потягивали напиток и думали.
— Вы бы хотели получить больше ресурсов для своего эксперимента? — спросил Гликерия.
И свечи вновь дрогнули. Но Феофилакт будто не замечал. Хотя Гликерия знала, что начала стремительно терять его доверие, но её разум в эти мгновения не породил более тонких речей.
— Возможно, — Феофилакт вновь стал медлительным и задумчивым, — Что Леандр хочет взамен?
— Нам нужна ваша поддержка в конфликте с псиониками.
— Маги хотят бросить вызов комитету?
— Да, мы хотим сместить комитет, и у нас для этого много возможностей.
— И что будем вместо комитета?
— Комитет магов.
В ответ Феофилакт посмеялся.
Гликерия продолжила:
— Ну, у магов в общем уже есть своя организация, которая может заменить структуру псиоников.
— Зачем маги смещают псиоников?
— Комитет слишком сильно тормозит развитие города. Я понимаю, что наши проблемы слишком приземленные и практические, что мы ставим вопросы далекие от ваших идей о пути развития цивилизации. Но, я уверена, у вас также есть потребности, как и у всех нас.
— Не приземленные, пошлые проблемы у вас. Обычные маги не должны управлять обществом. Это бремя самых проницательных людей.
— Нынешнее руководство Мерхона лишено проницательности.
— Это в любом случае люди более адекватные, чем Леандр и ему подобные.
— Вы сомневаетесь в магах?
— Среди магов много уродов. Это люди занимающиеся расширением своего могущества. Мало видят, много хотят. Скептики не будут договариваться с магами.
— Феофилакт, прошу вас, — Гликерия склонилась в поклоне, голос её стал эмоциональным, — я пришла сюда одна и без охраны, вверяя себя в вашу волю, и я готова сделать все, что угодно, чтобы доказать вам, что моя преданность вам, как союзнику…
— Речь не о тебе, Гликерия, — прервал её скептик, — ты хороший человек. Ты ещё молода, умна. Большая жалость, что ты попала к магам. Впрочем, на этом разговор окончен.
— Маги неидеальны, как и псионики. Но маги желают городу развития, маги…
— Нет, — скептик поднял руку, — мы не будем помогать магам. У нас есть совесть, и мы любим человечество.
Дымка заволокла всё.
Когда туман развеялся в зале никого не было. Только свечки догорали, а в дверях стояла сепия дневных сумерек.
"Дерьмо… Сколько я проспала тут?" — подумала Гликерия.
У неё никогда ещё не было настолько провальных переговоров. Один из самых качественных союзников, которых она могла заполучить для своего господина, был упущен, а возможно ещё и принесет множество неприятностей.
Вдруг ей вспомнился Йенс, его лицо, его голос. Она свернулась, подобрав ноги и сцепив
