Возвышение ученицы мага - Айисдоттир
Правительственная башня была огромной и серой. В ней не было украшений ни внутри, ни снаружи, множество квадратных окон опоясывали её на всех этажах, кроме самого верхнего, где был правительственный архив. К ней вел лишь один виадук из трибы легатов, также лишенный архитектурных излишеств.
По нему и шел своей гордой походкой победителя Дитрих, сын Эммериха, свежий триумфатор и человек, горячо любивший свой город, а до того, империю, осколком которой ему виделся Мерхон.
Но малое рождает большее. А потому осколок империи есть семя империи. Дитрих верил, что оно даст всходы, и комитет псиоников изведает новый путь к построению большого сообщества, которое изменит природу человека, позволит ему завладеть всей галактикой.
Но сегодня комитет был в опасности. Сами псионики были довольно мягкими людьми. Они могли быть жесткими бюрократами, жестокими и строгими управленцами, но сами по себе они были довольно вялыми и скромными людьми. Серость в этом здании отражала и серость душ тех, кто в нем обитал и работал. Дитрих видел в этом некое благородство, отдельное, предназначенное только для управленцев империи. Нравственность высшего порядка, недоступная рядовым гражданам, не говоря уже о рабах.
Стража здесь не носила панцирей, имела при себе только короткие мечи с кристаллическим напылением и не принадлежала к легиону, но стража обязана была знать всех значимых людей в лицо, и потому Дитриха молча пропустили, своеобразно приветствовав подтянутым видом. При начальнике воин становился подобен скульптуре, а отдавать честь в правительственной трибе не было нужды, здесь были свои особенные правила. Далее были лестницы, узкие мрачные коридоры, пока наконец легат не дошел до кабинета председателя, также охраняемого правительственной стражей. Из-под шлемов смотрели серые глаза не выражающие ничего.
Короткий стук. Легат открыл дверь и зашел.
Председатель сидел за просторным письменным столом, на котором лежало множество различных бумаг и стояла чернильница с пером в ней же. Лысеющий, некрасивый, только взгляд вырывал глаза из его отталкивающего лица, делая их похожими на две взрывающиеся звёзды, таков был взгляд псионика. Он только приподнял лицо и безэмоционально сказал:
— Дитрих. Как поживаешь, старина…
— Хорошо, Продром, у тебя как дела? Как здоровье?
Легат подошел и сел на стул для посетителей, боком стоявший к столу.
— Замечательно. Я же маг.
— Ты под присмотром магов.
— Да, — он едва улыбнулся, — а то развалился бы уже давно.
— Ну что же ты так, тебе ещё долго управлять нами.
— Мне бы уже на покой, — устало и недовольно проворчал Продром, — ну куда мне руководить?
— Ну да ладно, — Дитрих выдохнул, черты его застыли в маске серьёзности, а речь стала более чеканной, — ты уже, наверняка, слышал о заговоре?
— Я в курсе этих нелепых слухов.
— Нелепых? — усмехнулся Дитрих.
Продром отложил бумаги и деловито сложил пальцы, собравшись объяснить нечто важное он сделал свою речь чуть более резкой и хриплой:
— У нас есть более важные проблемы, нежели поиск шпионов и заговоров. До добра это недоведет, понимаешь ли. Я тут изучал историю города Эр, и тебе советую между прочим, нужно приобщаться к культуре мира, в котором мы теперь живем, в конце концов, пора уже. Так вот, один из их последних правителей плохо кончил, выискивая заговоры. Дошел до того, что видел заговорщиками всех подряд. Жену с дочерями сослал в монастырь, одного сына отравил, другого казнил. Всем, конечно, рассказывали, что всех сразила болезнь, а дочь и жена добровольно посвятили себя богам. Но со временем правда вскрывается. Потому что он казнил всех подряд. Купцов, генералов, землевладельцев… его и свергли. Ты хочешь, чтобы и нас свергли? Я не хочу, чтобы мое правление было отчаянным. Мы, псионики, управляем адекватно. Мы, понимаешь ли, не радикалы. Нам нужно сбалансированное и свободное общество, в котором каждый будет ощущать комфорт и безопасность. Мы не экспансионисты и не реформаторы. Мы гаранты этой системы. Народу нужна, понимаешь ли, стабильность.
— К сожалению, стабильность есть иллюзия, Продром, — Дитрих ощущал, что псионик не внемлет его опасениям, и голос его стал более взволнованным, — Общество всегда находится в движении. Люди живут борьбой. У нас нету тех механизмов, нету того рычага, который был у империи. Мы здесь на чужой планете, ютимся в одном единственном городе. И маги здесь чувствуют себя иначе.
— Я тебе вот что скажу. На магах наше общество держится. Они главное, передовое сословие, понимаешь ли. А вот зачем расширяться безудержно? Так это для торговли. Больше товаров, больше связей, больше торговли. Купцы, вот главная угроза, понимаешь ли, вот где язва общества, — и он стукнул кулаком по столу, негромко так, — С ними, с торгашами бороться нужно, а не с магами!
— Да, торговля есть зло, Продром. Но именно маги выражают стремления торговцев к власти, именно маги исполнят их политический заказ на власть, которая будет больше ориентирована на внешнюю торговлю, на расширение рынка. Сами купцы ничего не сделают.
— Я знаю, что Леандр питает надежды что-то изменить в управлении. Это подлый, действительно плохой человек, гадкий тип. Но он не идиот! Не идиот, Дитрих. И нападать на комитет сегодня, понимаешь ли, это значит расшатывать обстановку изнутри, город в расстройство приводить. А как это можно, когда у нас такое окружение? На западе Ро, на юге Эр и Хон, на востоке гоблинские царства, дикие племена в лесах, понимаешь ли, — и тогда псионик, казалось бы утомился, он вздохнул и небрежно махнул рукой, — Все, Дитрих, я не хочу дальше слушать об этом всем…
— Ты недооцениваешь Леандра, Продром! — Дитрих не знал, как сказать председателю о своих мыслях более доходчиво, у обоих у них были только мысли и догадки, он и сам знал, что его слова не имеют веса, пока не будет сильных доказательств, — Знаю, что ты не поверишь мне просто так, — Дитрих встал и направился к выходу, перед дверью, он повернулся и добавил, — я уже отдал приказ о том, чтобы разведка легиона усилила бдительность, мы следим за магами, мы видим их активность, видим, что рыщут по всему континенту их агенты. Но ты, Продром, не хочешь видеть очевидного. Прощай.
— Не болей, легат.
Захлопнулась громко дверь.
Разочарование повисло в этой правительственной тишине.
Все время после триумфа Йенс наслаждался спокойствием.
— И кто же будет править, если не комитет?
— Маги, — ответил Матиас.
Тобиас только потягивал кофе с мёдом и сливками. Мыслями он был где-то внутри своей души, что простиралась на многие поля, которые он посещал единожды, и образы которых
