Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
— Всего-то?
— Без доброты любое твое деяние оборачивается не в пользу, а во вред. Наведение порядка становится кровавыми реками, политические победы обрекают народ сильфов на голодную смерть, союзы превращаются в предательства, а боль и страх следуют за тобой по пятам. Ты сама можешь понять это, если оглянешься на прошедшие годы и вспомнишь, чем оканчивались те дела, которые ты вершила без доброты. Тебе везло: рядом были люди, умевшие восполнить твой недостаток доброты, пусть иногда и без твоего согласия. Вы были почти равны, и ты не могла не прислушиваться к ним. Но недавно это ушло. Теперь ты намного выше, и они уже не в силах вкладывать свою доброту в твои дела. Тебе самой нужно научиться.
— По-твоему, мне следует помиловать благородных господ, которые в лицо клянутся убить меня, подарить сильфам половину наших плодородных земель, и делать вид, будто верю всему, что пытается мне врать Юрген?
Мама покачала головой.
— Не путай мягкость с добротой. Ты выточена из гранита, но и гранит не давит своей тяжестью побеги мха, а обрастает ими и дает приют вытекающей из-под земли кринице. Сейчас ты — иссушенный, голый камень, который можно лишь расколоть на части и выпускать из пращи, убивая и калеча. Позволь мху вырасти на тебе, позволь воде течь через твое сердце и из твоих глаз. Стань не ядром пращи, а капищем, куда идут за спасением и утешением. Высшие силы говорят твоими устами, но ты не всегда верно толкуешь даже свои слова. Вспомни, что ты говорила людям. И повтори это себе.
— Я повторяю каждый день и час. Но без толку.
— Я тебя научу. Помнишь, как мы учились врать? Помнишь нашу старую колоду карт?
Мама перетасовала карты, хотя Клима могла поклясться, что мгновение назад их не было. Она привычно взяла из маминых рук четыре карты.
— Посмотри на меня, — сказала мама, и остальная колода исчезла. — Ты пришла ко мне за помощью, мы родные друг другу. Разве я твой враг?
— Нет…
— Тогда почему ты прячешь от меня карты?
— Ты ведь сама учила…
— Я учила прятать карты от врагов, а не от друзей и тех, кто нуждается в твоей помощи.
— Я должна… Раскрывать карты перед близкими? — попыталась угадать Клима.
— Нет! — мама рубанула ладонью воздух. — Верный урок — не просто раскрыть свои карты, а обменяться ими. Поставить себя на место другого. Понять и принять его. Стать ближе. Продолжить игру без прежнего азарта. Это не игра, а долг. Цель выигрыша — не способ насладиться своим возвышением, а протянуть руку проигравшему и найти для него место. Ты сейчас выше всех, очень высоко. А сверху лучше видно, где чье место. Скажи, кто я тебе сейчас?
На месте мамы возник Тенька. Полупрозрачный, улыбающийся.
— Друг, — уверенно сказала Клима.
— А ты когда-нибудь говорила ему это вслух? Открывала эту свою карту? А может, хоть раз менялась картой с ним? Ты узнала за время знакомства, Клима, каково это, быть колдуном? Не спать ночами за книгами, гореть мечтой, срываться против правил в иные миры, смертельно болеть, а потом выздоравливать, знать многие ответы, но не иметь возможность сказать о них прямо.
Клима могла только покачать головой.
— А теперь кто я? — спросила мама и ненадолго превратилась в Юргена.
— Скорее друг, чем враг. Тот, кто стал другом прежде, чем успел сделаться врагом. И я тоже ему об этом не говорила. Мы порой используем друг друга…
— …И оба от этого страдаете. Но над тобой нет начальства. А на Юргена давят с обеих сторон. Ты хоть раз сочувствовала ему в этом?..
Мама превращалась в Костэна Лэя, Вылю, Валейку, Геру, еще в кучу знакомых, даже в Лернэ, и говорила о каждом такие вещи, которые Клима вроде бы знала, но никогда не считала нужным понять. Например, что с Костэном они похожи больше, чем хочется им обоим. И, как для Климы глупо звучит приказ работать на Холмы, так и Костэн тысячу раз умрет, но не перевербуется. Да и зачем иметь дело с предателем, который тебя ненавидит, если можно подружиться с честным сильфом, прекрасно понимая его устремления? А Лернэ, которая превыше всего ставит доброту, всю жизнь живет с открытыми нараспашку картами. Разве нельзя не уважать ее за эту смелость?
А потом мама превратилась в наставницу дипломатических искусств.
— Враг, — выдохнула Клима с ненавистью.
— А ты посмотри на ее карты.
Небогатая семья, большие амбиции. Изматывающая учеба, путь к цели, в конце которого — насмешки коллег и потные пальцы начальника. Война, кровь, смерть, грязь, институтская опала, ложь и предательство той, кому безоговорочно верила. Снова война, снова предательство, крушение всех идеалов разом. Неожиданная любовь, первая попытка понять, перестроить жизнь иначе. Ведь желание одно — служить на благо Принамкскому краю. Разве зря прошло столько лет учебы? А еще бы любить и быть любимой. Впервые в жизни веря, что не предадут. Но — плен. Но — казнь. Потому что та, в чьих руках оказалась жизнь Наргелисы Тим, не умеет и не хочет смотреть в чужие карты.
Обычный человек мог бы так ошибаться. Обда — нет.
— Мама, но если вот так «смотреть карты» каждого человека и самой ходить с открытыми, ведь каждого можно понять, и каждый смог бы вытереть об меня ноги!
— На то тебе и даровано высшими силами особое чутье. Просто спрашивай у него, чьи карты стоит смотреть.
— Я больше не обда и не могу видеть. Мой дар, наверное, перешел к другому…
Мама с гордостью прищурилась.
— Не думаю, что за двадцать лет успел родиться кто-то получше тебя. Дару по-прежнему не к кому переходить.
Клима переплела пальцы.
— Но если не к кому, и отнять, оказывается, нельзя, то почему я его лишилась?!
Мама наклонилась к ней и поцеловала в лоб.
— А кто тебе сказал, что ты лишилась дара?..
* * *
Клима открыла глаза и увидела над собой темный бревенчатый потолок. Было тихо, ветер посвистывал где-то снаружи, трещал фитилек в лампе.
— А вот и наше сокровище проснулось! — Тенька уселся на кровать, придавив кусок одеяла. — Ужинать будешь?
