Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
Подняться на пригорок, свернуть, перепрыгнуть через тонкую ниточку ручья, отодвинуть густые золотистые заросли молодого ивняка с еще набухающими почками… Вот они и на месте.
— Вот мы и пришли, — донесся до Климы Тенькин голос. — Капище прямо у нас под ногами!
А ведь правда, внезапно подумалось обде. Круглая полянка в гуще леса, ивняк, ручей неподалеку. Ландыши и ромашки здесь тоже бывают, только раньше не приходилось обращать на них внимание. А если учесть, что они с мамой всегда садились в центре…
— И где же тут, по-твоему, камень? — осведомился Зарин, тоже озираясь по сторонам.
Клима уже села на колени в центре, разрывая холодную влажную землю. Слой дерна отошел легко, и пальцы сразу же уперлись во что-то большое и твердое.
— Ага, именно здесь, — прокомментировал Тенька. — Здоровенный! Но никто ж не запрещал его закапывать. Вот потому, что у орденцев такой же образ мысли, как у нашего Зарина, множество капищ удалось сохранить! Клима, а ты разве тоже ничего не чувствовала?
— Трудно осознанно почувствовать то, что знаешь с рождения, — Клима положила ладони на камень. Знакомое тепло, древняя сила. Оно всегда было здесь. Но разве Клима осознавала, что сидит на капище? Ведь мама — ни полусловом…
Тенька сел рядом, тоже коснулся камня. Сразу умолк, непривычно посерьезнел, как всегда во время разговора с высшими силами. Солнечный луч скользнул по его сосредоточенному лицу, светлым, почти белым волосам. И — преломился, падая куда-то в нездешнее.
— Так, — сказал Тенька, убирая руки. — Зарин, мы с тобой сейчас пойдем гулять. Желательно подальше и подольше.
— А Клима?
— А наша дорогая обда останется тут. Пошли, пошли, не будем ей мешать!
Клима растерянно подняла голову, и уже уходящий с поляны друг подмигнул ей.
— Подумай тут о своем поведении!
Девушка огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить смерчевому зубоскалу вслед, но из подходящих предметов имелся только валун, а его поди, выкопай.
Вскоре возмущенный голос Зарина и неунывающий Тенькин смех стихли в отдалении, лес сделался тих и прозрачен.
Капище дышало спокойствием, которого Климе в последнее время так не хватало. Дышало забытым детством.
Она уткнулась лбом в верхушку валуна, зажмурила глаза до боли, и на миг ей почудилось, что сейчас ее обнимут самые родные на свете руки, и станет тепло, хорошо, как не было уже тринадцать лет…
Темное капище, не по-южному лютая зима, яркие крупные звезды глядят через прорехи в тучах и снежинками падают вниз. Ивняк завален снегом, ручеек промерз до дна. В эту ночь на капище двое, и они не зажигают огня. На толстых меховых шубах серебрятся звезды-снежинки, пар дыхания тяжело оседает на утепленные войлоком сапоги. Мужчина — потрепанный странник, грузный, словно медведь, и такой же опасный, потому что за плечами поблескивает остро отточенный клык массивной ортоны. Женщина — совсем молода, под меховой шапкой красный платок с ярмарки, сосредоточенное личико разрумянилось от мороза.
Они сидят на корточках в центре поляны.
— Сними варежку.
На тонком юном пальчике, разопревшем в тепле, блестит обод обручального колечка. Женщина смотрит на него, прикусив губу, а потом снимает кольцо и бросает в недра варежки.
— Теперь коснись снега, — хрипловато просит мужчина. — Помнишь, как я говорил? Даже если сразу не услышат — продолжай звать…
— Помню, не дурнее тебя.
Ночь, омертвевшее пятьсот с лишним лет назад капище, тонкие девичьи пальцы на том месте, где закопан валун.
— Высшие силы!..
Дальше — шепотом, неразборчиво, все взывания вперемешку. Мужчина замер, не шевелясь, вслушиваясь в окружающий лес. Его спутница почти в трансе, а он должен следить, чтобы их никто не потревожил. И дело не в лесных зверях. Люди Ордена могут быть близко, но нынешней ночью все должно получиться. А там — будь что будет. Главное только, чтобы вот эта девочка сейчас докричалась и выжила. Тогда и умереть не жалко.
Они сидят долго, а снег все падает и падает, превращая их в сугробы, подобные валунам.
…Потом Цвиля открывает глаза. В них светится зеленым дар высших сил.
— Почему ты медлишь? Объясняйся с мужем и как можно скорей иди со мной в дорогу. Или идем вместе, если ты сможешь его уговорить. Обда должна вернуться к своему народу. Мы пересечем границу к весне, летом доберемся до гор. Я представлю тебя правителям Западногороска…
— Не сейчас, — она мнется, кусая варежку. — Послушай, не может ли это дело подождать… до будущей осени?
— Что-о?! Цвиля, ты с ума сошла? Ведь сама мне говорила, что высшие силы поставили тебе условием не медлить и не отказываться от дара!
— Не кричи. Я не отказываюсь. Но, видишь ли, на следующий день после обряда я узнала, что… словом, у меня будет ребенок. И если мы сейчас пустимся в дорогу, то вскоре я не смогу ее продолжать и буду тебе обузой.
— Крокозябра! С какого тебя потянуло замуж в шестнадцать лет?!!
— Извини, — язвительно отвечает Цвиля. — Я не знала, что в мое семнадцатилетие явишься ты и огорошишь вестью, что я последний потомок обды и одна во всем свете могу спасти Принамкский край.
Колдун смотрит на нее взглядом смертельно измученного человека. А потом его прошибает страшная догадка.
— Постой-ка. Ты сказала — на следующий день? О беременности ведь не узнают за пару часов, значит, ты уже носила ребенка во время обряда!
— Выходит, да. Это имеет значение?
— Я не знаю. Такого не было прежде! Но послушай, у последней обды было условие не рожать детей. Какое будет у тебя?
— Значит, я пойду на капище и спрошу, — решительно говорит Цвиля. — Что за народ мужчины, всегда найдут повод паниковать из-за женской беременности!
…Снова ночь, зимнее капище, на этот раз Цвиля бледна и испугана, а мужчина держит ее за руку, с болью заглядывая в лицо.
— Что они сказали тебе?
— Дар не разбирает, — Цвиля всхлипнула и закусила губу. — Мы с ребенком пока единое целое, моя кровь — его кровь. А дар идет от крови. Значит, когда у меня родится дочь — а это будет именно дочь — она тоже станет обдой. У нас дар на двоих.
— Две обды? Но такого не может быть, обда только одна, та, которая правит. А когда рождается новая, то не знает о своем предназначении вплоть до смерти предыдущей, и разница в возрасте куда больше. Вдобавок, обды никогда не были кровными родственниками. Высшие силы, все
