Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
— Ну что ты, в глубине души он еще благороднее Геры.
— Твоей Рафуше за тридцать, а ты продолжаешь ее опекать, — подначила мужа Дарьянэ.
— Я посмотрю, что будет с тобой, когда в подходящий возраст войдет наша дочь! — парировал Юрген.
— Я уважаю свободу личности!
— Да ты и сейчас ее вне небесных путей без сопровождения не отпускаешь. Что же случится, когда она подцепит жениха?..
— Мы до сих пор не побывали в Капищевой крепости, — посетовал Гера, пока сильфы в очередной раз самозабвенно выясняли отношения.
— Да, — виновато согласился Тенька. — Столько собирались…
— Я видел ее с воздуха, когда летел в Фирондо и Редим, — поделился Гера. — Красивая стала, высокая — почти город!
— Я летала туда двадцать лет назад, когда кончилась стройка, — поделилась Клима.
— А я ни разу, с тех пор, как мы ушли оттуда в войну, — признался колдун.
— Тенька, это ведь твоя бывшая деревня! — ужаснулся Гера. — Разве так можно!
— Когда сгенерирую себе персональные сутки по тридцать шесть часов — непременно найду время приехать!
…Был разлит четвертый чайник, груши кончились. Выля, у которой завтра были занятия, заторопилась спать. Сильфы опять спорили, явно ко взаимному удовольствию. Гера и Тенька завели разговор о каких-то сложных материях, относящихся не то к политике, не то к просвещенной науке.
Клима ушла из беседки, чтобы прогуляться по саду. Обде никогда не надоедало бывать в Институте, особенно в пору цветения красной сирени. Странно, но только здесь она могла ненадолго поймать потерянное в детстве ощущение дома.
И — воспоминания. Вон под тем деревом был закопан медный кулон. А вон то окно прежде принадлежало заместителю сторожа…
Зарин подошел неслышно, как тень. За двадцать четыре года Клима привыкла к этой тени. И даже к его любви за двоих.
Он всегда рядом. И никогда не приближается больше, чем на полшага. Он слишком хорошо успел понять, что такое запрет формулы власти, и сколько сил уходит на соблюдение.
Клима обернулась и посмотрела ему в глаза. Зарин был одним из немногих, кто никогда не отводил взгляда.
Мало что осталось от того неуклюжего мальчика, каким она знала его в детстве. Ушел в прошлое и молчаливый юноша, который страшно стеснялся своей необразованности. Теперь об эрудиции Зарина говорили многие.
Всегда один подле обды, на висках ранняя седина. Сколько девушек мечтало выйти за него замуж! Иногда Климе казалось, что так было бы даже лучше. А иногда — что в таком случае она сама не смогла бы дальше жить.
Только с Зарином она умела говорить глазами.
«Хороший вечер».
«Вечер добрый».
«Я рядом, куда бы ты ни пошла».
«Знаю и ценю. Не уходи».
«Люблю тебя».
«Могла бы любить и я».
Обычно после таких разговоров Зарин еле заметно и ободряюще улыбался, а Клима отворачивалась. Но в этот раз она заговорила вслух:
— Вчера я была на капище, и высшие силы ответили.
«Почему ты говоришь это? — спросили его глаза. — Какое отношение твои слова имеют ко мне?»
— Прошло много лет, — продолжила Клима, — страна процветает. Я спросила у них, исполнен ли мой долг.
Глаза Зарина расширились.
«Ты говорила о… нас? Ведь я правильно разгадал твой намек?»
— Мы уже немолоды, но… ты ждешь. Буду честной, жду и я. Хорошо слиться воедино, став землей и водой, но я просила у высших сил свободы от формулы власти до нашей смерти.
— И… что они решили? — спросил Зарин вслух.
Клима развела руками.
— Ответы как всегда туманны. Но я сделала слишком много для этой земли. Помнишь, когда-то я в качестве награды за Вылины заслуги позволила ей решать, как быть со своей жизнью дальше? Вот, такую же награду даровали недавно мне.
— Ты… решила?
— Нужно закончить текущие дела, — обда обошла куст красной сирени. — Это займет лет пять-шесть. А потом — да, решила. Только один вопрос не дает мне покоя.
— Какой же?.. — Зарин говорил с трудом, точно его губы превратились в деревянные колоды.
— Не решила, какое платье я надену на нашу свадьбу. Интуиция подсказывает мне, что в Гарлее на нее соберется не меньше народа, чем на коронацию. Не хочу ударить в грязь лицом перед новой обдой…
Зарин сорвался с места и подхватил ее на руки, кружа.
— Поставь! — ругалась Клима вполголоса. — Я все еще соблюдаю запрет!
— Плевать, — решительно выдохнул Зарин, крепко прижимая ее к себе. — Настанет время, когда я выдерну тебя из долга и золотых знамен! И пусть, как многие наши друзья, мы будем жить на несколько домов, это будем — мы.
А в глубине сада, среди сирени и тумана, сразу несколько голосов выводили легкий, немного речитативный мотив:
Я песню былого хочу рассказать:
Великая обда вернулась опять!
Пусть думали, обда ушла навсегда -
Ее сохранили Земля и Вода.
Пусть думали, жито сгорело дотла -
Где обда ходила — пшеница взошла.
Надела корону в сиреневый май,
Проснулся и ожил наш солнечный край.
Ведь нам сейчас тоже семнадцатый год!
Послушать бы, как задрожал небосвод,
Как наши родители клятвы дают,
Над их головами — родной Институт.
Ах, нам бы, не знавшим войны и врага,
Увидеть далеких времен берега:
У орденской крепости зубчатых стен
Стоять под знаменами обды Климэн,
Срываться в атаку и ран не считать,
И новой эпохи страницы писать…
