Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет
— И что за вести он тебе принес? — спросил Граис, еще не догадываясь, о каком именно посыльном говорит Сирх.
— Разные...
Правая рука Сирха приподнялась и чуть сдвинулась назад, в сторону Граиса. Между указательным и средним пальцами был зажат сложенный вдвое лист серой бумаги.
— Возьми,— велел Граису Сирх.
Граис сделал шаг вперед и, взяв из руки Сирха бумагу, развернул ее.
Это был ответ Килоса на письмо преподобного. Очень кратко юноша сообщал отцу, что с ним все в порядке. В самом конце письма три раза было написано слово «да» и дважды — «нет».
— Откуда это письмо? — удивленно спросил Граис.
Ксенос был недоволен и одновременно не мог взять в толк, с чего это вдруг Бурдюк доставил послание прямо к Сирху, не показав прежде ему.
— Его принес мой верный буссарец,— все так же медленно и глухо произнес Сирх.
— А что означает «да»-«да»-«да»-«нет»-«нет»?
— Чтобы быть уверенным, что Килоса не заставили написать письмо заранее, я задал ему пять вопросов, ответить правильно на которые не мог бы никто, кроме него, и попросил ответить на них в том же порядке. Теперь я уверен, что Килос написал письмо после того, как прочел мое.
— Значит, у тебя больше не осталось сомнений?
— Ни малейших!
Сирх резким движением поднялся из кресла. Граис с удивлением увидел, что на преподобном одет простой серый балахон, который носят странствующие проповедники, с капюшоном, накинутым на голову и закрывающим верхнюю половину лица.
Сирх повернулся к Граису. Губы его, плотно сжатые, были похожи на старый шрам, пересекающий лицо.
— И вот что мне еще передали вместе с письмом!
Сирх рывком сдернул со стола черный платок.
— Великий Поднебесный!..— только и успел произнести Граис, прежде чем у него перехватило дыхание.
На столе лежала голова Килоса. Глаза плотно закрыты, рот чуть приоткрыт, волосы слиплись от крови.
— Глаза ему закрыл я,— сдавленным голосом едва слышно произнес Сирх.— Он смотрел на меня...— Голос Сирха сорвался. Быстро взмахнув рукой, Сирх рукавом вытер выступившие на глазах слезы.— Это было невыносимо...— с усилием выдавил он из себя и положил трясущуюся руку на голову сына.
Граис оттолкнул Сирха в сторону и, выхватив у него из руки платок, прикрыл им ужасающий предмет на столе.
Сирх почти без сил упал в кресло.
— Вот ответ на все наши вопросы, Граис,— взмахнув рукой, указал он на стол.— Я знаю Килоса,— никакие угрозы не смогли бы заставить написать его это письмо. А это значит, что он был уверен, что находится в безопасности. Его обманули, так же как и тебя, Граис.
— Да, теперь я это понимаю,— тихо произнес Граис.
Сирх попытался усмехнуться. Но вместо этого лицо его исказилось, сделавшись похожим на лик ночного кошмара. Запрокинув голову назад, Сирх колоссальным усилием воли заставил себя не заплакать.
— Мы совершили ужасную ошибку, попытавшись заключить договор с людьми, которые с самого начала не собирались выполнять взятые на себя обязательства,— проглотив слезы, произнес Сирх.— Если бы не смерть Килоса, я бы сказал, что нам еще повезло,— наши противники оказались глупы, и игра в миротворцев наскучила им прежде, чем принесла какие-то результаты.
— И что теперь? — Граис обошел кресло, в котором сидел Сирх, и, оказавшись напротив собеседника, присел на подоконник.
— Теперь мы возвращаемся к первоначальному плану,— ответил Сирх.— Я думаю, что наместник уже отдал войскам приказ к началу операции по уничтожению лагерей засевших в горах разбойников.
— Но ты же говорил, что тебе удалось убедить наместника отменить операцию! — воскликнул Граис.
— Не отменить, а отложить на время,— поправил его Сирх.— Получив это... послание, я дал знать наместнику, что разговоры о заключении мирного соглашения со стороны бунтовщиков оказались чистым блефом. Единственной их целью было выиграть время, чтобы подготовиться к отражению удара имперских войск. Извини, Граис, но, поскольку я ничего не говорил наместнику о Килосе, здесь мне снова пришлось сослаться на тебя...
Вскочив с подоконника, Граис шагнул к Сирху:
— Послушай, но ведь, наверное, еще не поздно отменить приказ...
— Я не стану ничего для этого делать,— не дослушав Граиса, покачал головой Сирх.
— Вольным известно о планах наместника, и, как ты сам прекрасно понимаешь, у них было время, чтобы подготовиться к обороне.
— Командирам кахимских отрядов тоже известно о том, что разбойники готовы встретить их. Это уравнивает шансы противников. А если учесть опыт и боевую выучку кахимцев, то я бы сказал, что у вольных нет ни малейших шансов на победу. Перед началом боевых действий кахимцы имеют привычку проводить серьезную разведку, так что, если бунтовщики рассчитывают заманить противника в ловушку, их ожидает жестокое разочарование.
— Но мы же говорили с тобой о том, чем все это закончится! — Граис в отчаянии ударил рукой по столу.
— Бандиты и разбойники, не имеющие ни малейшего представления о чести и совести, достойны только одного — смерти! — последнее слово Сирх едва ли не выкрикнул.
— Опомнись, Сирх! Сейчас в тебе говорит жажда мести!..
— Нет! — Сирх выставил руку вперед, словно прикрываясь от слов Граиса.— Сейчас я в большей степени, чем когда-либо, думаю не о себе, а о будущем Йера! Никогда прежде йерит не убивал йерита, не объявив публично о своем намерении и не объяснив сородичам причину своих действий! И в девяти случаях из десяти дело после этого оказывалось возможным уладить мирным путем! А если и нет, то будущая жертва получала возможность спастись бегством! Вольные не только не чтут слов Поднебесного, объявившего убийство соплеменника самым страшным грехом, они еще и забыли заветы предков! Разве не ты, Граис, говорил в свое время: «Народ, забывший своих предков, обречен на смерть»? (Граис молча кивнул.) Заразу нужно выжечь каленым железом прежде, чем она расползется по всему Йеру!
— Но в данный момент симпатии большинства йеритов на стороне вольных, которых они считают борцами за истинную веру и свободу своей страны!
— Я попытаюсь образумить людей,— неожиданно спокойно произнес Сирх,— во время завтрашней проповеди.
— Сирх,— Граис наклонил голову и безнадежно покачал ею,— неужели ты до сих пор не понял, что все твои проповеди народ воспринимает с точностью до наоборот. Чем с большим усердием ты будешь низвергать вольных, тем сильнее будет народная любовь к ним.
— На этот раз мне поверят.
В голосе Сирха, звучавшем сдавленно и негромко, послышалась такая необычайная уверенность, что Граис невольно глянул на него с удивлением. Откуда вдруг возникла у преподобного эта твердость и непоколебимость?
— На этот раз мне поверят.— Влажно поблескивающие, как осколки льда, глаза Сирха смотрели прямо на Граиса.— Потому что эту проповедь будет произносить не преподобный Сирх, а просто Сирх из Дрота. И если мне все равно не удастся добраться до душ прихожан... Что ж, в таком случае тем хуже для них самих.
Глядя на Сирха, Граис понимал, что не имеет смысла уговаривать его изменить свое решение. И, странно, он испытывал от этого только облегчение. Он сделал все, что мог, остальное было в руках... Поднебесного?.. Или же тех, кто пытался управлять событиями в Йере из-за спины Граиса?.. Быть может, и ему, так же как и Сирху, оставалось только умыть руки?..
Граис не спеша прошелся по комнате. Подойдя к открытому окну, он оперся ладонями о подоконник. В лицо пахнуло послеполуденным сухим жаром.
— Какой в этом смысл? — не оборачиваясь, спросил он у Сирха.— Кому и что ты пытаешься доказать, отказываясь от должности при дворе наместника?
— Не знаю,— пожав плечами, ответил Сирх.— Возможно, позже я и пожалею о своем решении... Но сейчас... Я просто делаю то, что считаю нужным. Теперь я вижу конечную точку своего Пути и иду к ней кратчайшей дорогой.
— А если я скажу, что ты ошибаешься?
— Я не поверю тебе.
— И правильно сделаешь,— Граис повернулся к Сирху лицом.
— Завтра после проповеди я сам покину этот дом,— указал обеими руками на окружающие его стены Сирх.— Но до того времени ты и те, кто пришли вместе с тобой, можете оставаться здесь.
Граис посмотрел на Сирха удивленно и вместе с тем недоверчиво.
— Неужели после того горя, что мы принесли в твой дом, ты не испытываешь по отношению к нам никакой ненависти?
— Причина зла кроется не в вас — В глазах Сирха все же сверкнула затаенная ярость, но он быстро отвел их в сторону.— Я надеюсь, что виновные в смерти Килоса ответят за содеянное.
— Пока я еще и сам не знаю, как поступить и куда идти,— честно признался Граис
— Что ж, у тебя еще есть время подумать.— Сирх медленно поднялся из кресла.— Вольному — воля... Держи.
Граис едва успел поймать брошенную Сирхом овальную серебряную пластинку размером чуть меньше ладони. На лицевой стороне бляхи была изображена священная гора Эртип и указующая на нее Стрела Предзнаменования.
