Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет

Мир, в котором тебя нет

Великий путь не называем.Великое доказательство бессловесно.Великая человечность нечеловечна.Великая честность не блюдет приличий.Великая храбрость не выглядит отвагой.

Когда приходит ночь, зевая,И солнце в лаз спешит укромный,Не торопись идти по краюГудящей пропасти бездонной.

ПРОЛОГ

Из всех помещений Центра мне больше всего не нравится Главный зал. Я бывал там всего несколько раз, и то лишь тогда, когда уже никак нельзя было не ходить. Дважды мне делали замечания за то, что отсутствовал на важном совещании, которое проходило в этом Главном зале, потом мне даже было вынесено предупреждение. Пришлось мне скрепя сердце три раза посетить это великолепное сооружение — чудо науки, человеческой мысли и галактического прогресса, после чего целую неделю я ходил угрюмый, мрачный и подавленный.

Не знаю, почему Главный зал на меня так влияет, — ума не приложу. Я всякий раз удивлялся: как же здорово сделано! Стены и своды зала уходят куда-то вдаль и ввысь, что создает полное впечатление бесконечности пространства. Конечно, это всего лишь иллюзия, создаваемая особыми оптическими свойствами панелей и их хитрого расположения, — мне прекрасно известно об этом. Но каждый Раз, когда я стоял на пороге зала, мне казалось, что я должен сделать первый шаг в пустоту. И тотчас на короткое, почти неуловимое мгновение у меня, словно при падении в бездну, перехватывало дыхание.

Да, сделано виртуозно — нечего сказать! Настолько достоверно, что даже я, опытный ксенос, в первый момент воспринимал пустоту как реальность. Наверное, из-за этого мне и не нравится Главный зал Центра, что такого, как я, он легко вводит в заблуждение, заставляя трепетать и недоумевать. Не люблю, когда мною играют, как кошка с мышью, — впрочем, не я один такой. Другие тоже не любят — я знаю, — но в Главный зал входят безропотно. Привыкли, что ли? Или они таким образом пытаются осознать себя инструментом, используемым Мирозданием (так, в частности, говорил мой наставник, когда я только начинал работать в Центре) с целью, которую сам ксенос не способен постичь?

Поэтому можно представить мою радость, когда мне сообщили, что руководитель проекта по Тессе-3 желает встретиться со мной в седьмом кабинете. Конечно, такие индивидуальные беседы редко когда проходили в Главном зале, но все же я испытал облегчение, узнав, что разговор произойдет в другом месте. Поэтому я оказался в седьмом кабинете раньше назначенного срока и стал размышлять о том, как хорошо будет, когда я снова увижу Йер. Мне, правда, не совсем понятен был выбор этой территории для осуществления операции, точнее, формально — рассудком, я, конечно, понимал, а вот некое беспокойство, что ли, какая-то неясность остались. Впрочем, я по причине хорошего настроения думал не об этом. Я вспоминал Йер, его горы, плато, скудные леса, жаркое солнце, города — шумные, многоликие, но прежде всего — людей, йеритов. Разные они, эти йериты, — веселые и смертельно уставшие от жизни, роскошествующие во дворцах и нищенствующие на улицах и площадях, смелые и честные и также жадные и трусливые, но все они были интересны и близки мне, изрядно подзабывшему вкус обыкновенной, такой тяжелой и такой прекрасной жизни, весьма отличающейся от той, которую мы ведем в Центре. Что там было на уме у хранителей, когда они проектировали и создавали Центр, теперь уже точно не может сказать никто. Но если Кольцо Миров существует от начала Мироздания, то, следовательно, и Центр должен возникнуть вместе с ним. Откуда в таком случае появились сами хранители?

Вначале я пытался найти ответы на подобные вопросы. Позднее они отошли даже не на второй — на третий план. Фактически я вспоминал о них, только когда входил в Главный зал. В конце концов, какая разница, кто и когда создал Центр? Если и существовал некто, кому были известны все механизмы управления работой Центра, то я с ним знаком не был.

Мне лично работа в Центре давала чувство осознания собственного места во Вселенной, что, на мой взгляд, само по себе являлось достойной компенсацией за труд…

Когда я только еще начинал работать ксеносом, кто-то из моих более старших и опытных коллег сказал, что главным моим достоинством является умение ждать. В то время это было сказано просто в шутку, однако сейчас произнесенные ненароком слова неожиданно приобрели вид пророчества: спустя долгих пятнадцать лет я снова должен был вернуться к работе на Тессе-3. Но уже с новым руководителем проекта…

Оглядываясь по сторонам, я стал бродить по седьмому кабинету. Находящаяся в его центре огромная трехмерная схема Кольца Миров была точной копией — не по форме, а по содержанию — подлинника, возвышающегося — именно так! — в Главном зале.

Я сразу же отыскал на схеме небольшой голубовато-зеленый шарик, обозначающий мир, который проходил в каталоге Центра под условным именем Тесса-3. Восприняв мой взгляд как запрос, схема приблизила изображение. Рядом с Тессой-3 остались только те миры, которые объединяла с ней ближайшая событийная волна, направленность и сила воздействия которой обозначалась интенсивностью окраски связывающих их линий. Слева на схеме появилось меню, воспользовавшись которым можно было сделать запрос по любому предмету, имеющему отношение к данному миру.

О Тессе-3 мне было известно едва ли не больше, чем всему банку данных Центра, поэтому я мысленно дал команду отмены запроса, и схема мгновенно приобрела первоначальный вид.

В который уже раз я подумал о том, что укоренившееся и давно ставшее для всех привычным название «Кольцо Миров» совершенно не соответствует действительности. И кому только такое могло прийти в голову? То, что было представлено на схеме, скорее уж напоминало перепутанную и смятую в комок нитку бус. Нитью же, связывающей между собой сто пятьдесят шесть миров, являлись событийные волны. И в данном случае название с убийственной точностью определяло суть явления. Это были именно волны, которые продвигались от мира к миру, набирая силу и накапливая разрушительную мощь, способные, не будучи вовремя остановленными, превратиться в сметающее все на своем пути стихийное бедствие.

Понять природу данного явления не так-то просто. Я, например, даже и не пытался. Но вот законы распространения событийных волн и их взаимодействия с событиями, происходящими на местах, изучены досконально. Хотя, следует заметить, основная заслуга в этом принадлежала все тем же хранителям.

Мне же, как и многим другим сотрудникам Центра, не имеющим прямого отношения к анализу возможных последствий прохождения событийной волны, было известно только то, что она представляет собой некий мощный космогонический фактор, действующий на подпространственном уровне. Объясняя принцип его действия неспециалистам, астрофизики обычно использовали в качестве примера принцип домино. Перемещаясь от мира к миру, событийная волна вызывала цепь разрушительных явлений как на природном, так и на социальном уровне. Фишки падали одна за другой, а событийная волна при этом вбирала в себя заложенную в них потенциальную энергию. При бесконтрольном развитии процесса событийная волна имела постоянную тенденцию к усилению своей разрушительной мощи. По прогнозам аналитиков Центра все планеты, входящие в Кольцо Миров, были бы полностью уничтожены в течение ста пятидесяти лет, если бы в свое время хранители не научились создавать буферные зоны на пути следования событийных волн, с тем чтобы отвести их энергию в иное, безопасное русло.

Поскольку Кольцо Миров до сих пор существовало, можно было сделать вывод, что хранители и сами неплохо справлялись с этой задачей. Но почему-то, в конце концов они создали Центр. Я думаю, для того, чтобы передать контроль за событийными волнами в руки выбранных ими для этой цели представителей планет, входящих в Кольцо Миров. Должно быть, в этом все же была какая-то логика, только понять ее могли лишь сами хранители. Я, например, был склонен считать, что хранители попросту устали от необходимости постоянно делать выбор между большим и меньшим злом. Простым же смертным подобный выбор дается куда легче. Хотя не всем и не всегда. Аналитикам, Работающим в Центре, легко просчитать, сколько жизней в условном для них мире А спасет гибель всего лишь одного человека в таком же условном мире В. Но никто не спрашивает ксеносов, работающих не со статистическими данными, а с живыми людьми, каково им наблюдать за тем, как умирает человек, и не только ничего не предпринимать при этом, но и следить за тем, чтобы гибнущему не смог оказать помощи кто-то иной…

В древности говорили, что для подобных испытаний нужно иметь стальные нервы и каменное сердце… Для нашей работы лучше вообще ничего не иметь.