Евгений Бабарыкин - Палач
– У меня просьба есть.
– Выкладывай, – усмехнулся Иваныч. – Хотя мне уже страшно.
– Да нет, ничего такого. Хочу оставить ее у тебя ненадолго. Можно? До завтрашнего утра максимум.
– Оставить? А сам куда намылился?
– Да понимаешь, Иваныч, они Иру-то отдали, а того парня – ни в какую. Вот думаю ближе к вечеру сходить посмотреть, как там и что. Может, получится и этого утырка выручить.
– Серега, ты не заболел часом? На кой он тебе сдался, жизнью рисковать? Судя по всему, все равно он рано или поздно своего демона найдет. Ты-то чего в добряка играть взялся?
– Иваныч, не гунди. Какой добряк? Мне нужен кто-то, кто Иру обратно в Уральск отведет. Тебя бы попросил, да не стоит она того, чтобы ты жизнью рисковал.
– Подожди… Что-то я совсем ничего не понимаю.
– А чего тут понимать? Одна она не дойдет.
– Они и вдвоем не факт что дойдут. Я не о том. Ты-то куда намылился?
– Да хочу прогуляться тут по окрестностям.
– Знаю я твои окрестности. В эпицентр намылился?
– Ну…
– Да ладно, ясно все. Ты как хочешь, а я с тобой.
– Брось. Меня не тронут, а тебе риск.
– С тобой и меня никто не тронет. А против собак я тебе помогу, если что.
В принципе, он прав. Лишним его ствол не будет. Со стаей собак меня всегда напрягает, что я не уверен насчет тыла. К тому же всегда есть шанс нарваться на особо большую свору.
Иваныч уловил перемену в моем настроении и тут же воспользовался слабиной.
– Как хочешь, но одного тебя я не отпущу. – И тут же перешел в наступление: – Ты когда выходить собираешься? Я рюкзак уже собрал. Пожрать там, то, се… У меня картошка жареная, и зайчика я потушил. Поедим да пошли, чего тянуть, да?
Я рассмеялся и хлопнул Иваныча по плечу:
– Ладно, уговорил. А капуста квашеная осталась?
Рыжая, крутившаяся тут же под ногами, залаяла, напоминая, что собакам полезно есть мясо.
Пока поели, пока Иваныч доделывал какие-то домашние дела, прошло еще пару часов. Я успел вздремнуть.
Когда все было готово, мы вынесли рюкзаки за калитку, а Иваныч пошел обратно в дом. Вернулся он со снайперской винтовкой в руках. Черная вороненая сталь угрюмо блестела, на улице тут же покрывшись мелкими каплями влаги.
– Ух, ты! – восхитился я. – Круто… Что за агрегат?
– Армейская, только на вооружение официально так и не успели принять. Ка-эс-вэ-ка двенадцать и семь. У меня и патроны с разрывными пулями к ней есть.
– Двенадцать и семь? Это пулеметный патрон, что ли?
– Ага, крупнокалиберный.
– Ты на кого охотиться собрался, Иваныч? Собаку от такой пули просто на две части разорвет, если удачно попасть.
– Ну, лишней не будет.
– Подожди, ты что, в адскую гончую собрался стрелять?
– Да что я, дурак что ли? – возмутился Иваныч. – В них стрелять бесполезно, как и в демонов. Это же слуги дьявола! Их пулей не убьешь…
Я внимательно посмотрел на хозяина дома, но тот уже наклонился к своему рюкзаку, поправляя какую-то лямку. Ну, ладно. Потом разберемся, и, если надо, вправлю ему мозги.
Насчет Иры мы договорились еще раньше.
Я пошел обратно в дом и спустился в подвал.
Ира начала орать, едва услышала звук открываемой двери и мои шаги на лестнице:
– Урод! Отпусти меня, слышишь? Я к нему пойду! Видеть не могу твою рожу! Выпусти меня отсюда! Или приведи ко мне Руслана, скотина! Его же убьют там, сволочь!
Она попробовала плюнуть в меня, но не попала.
Я, не слушая ее крики, подошел к ней и сунул в рот свернутое полотенце, оставшееся лежать на верстаке. Когда стало тише и я убедился, что она меня слышит, начал инструктировать:
– Мы уходим. Я сейчас тебя посажу, веревки на руках сама разрежешь, поняла? Еды на кухне полно, там ящик с овощами возле окна. Три зайца копченых в шкафу наверху, консервы там же. С голоду не помрешь. Вода есть, Иваныч наносил полный бак. Умыться можешь в ванной, там тоже полный бак. Что еще? В общем, мы тебя запрем, сиди тут и не дергайся, поняла? В лесу собак полно, лучше не рисковать. Или на демопса нарвешься… Мы сейчас пойдем в Лисинск, когда вернемся, я не знаю. Думаю, дней через десять, а может, и больше. Если получится этого твоего… – я запнулся, но взял себя в руки, – …друга освободить, то мы его сюда отправим, он тебя выпустит. Там уж сами решайте, что делать. Если подождете, то я вас обратно до Уральска доведу.
Когда я начал говорить, она еще что-то мычала, но потом перестала и стала слушать, даже чуть кивала в ответ. Я смотрел на нее, и против воли сердце сжималось в тугой комок. Ее глаза, губы, тонкие крылья носа, маленькая родинка на подбородке – все это было мое. У меня было чувство, словно я предаю что-то родное. Наверное, такое чувство испытывает мать, когда продает своего ребенка в рабство ради спасения его жизни. Вроде другого выхода нет, но…
Я взял ее голову двумя руками и, несмотря на сопротивление, поцеловал в лоб. Она опять забилась, пытаясь ударить меня коленями, и чуть не упала. Я поддержал ее за плечи и сделал шаг назад, в последний раз впитывая зелень ее глаз. В следующий раз, если он будет, эти глаза уже не будут принадлежать мне. А она станет для меня чьей-то женщиной. Чужой. Всего два дня назад я и представить не мог, что такое возможно в принципе. И вот оно случилось.
Я сходил к ящику с инструментами и принес к верстаку маленький топор с хорошо наточенным лезвием. Размахнулся и вогнал его глубоко в деревянную столешницу верстака, поближе к краю – так, чтобы было удобно разрезать веревки.
– Смотри, руки не порежь… Если что, аптечка в ванной, в шкафчике. Ну, все. Прощай.
Я махнул ей рукой и, не оглядываясь, пошел наверх. Вышел из дома и запер дверь на ключ, оставив его в дверях.
Иваныч уже ждал меня с рюкзаком на плечах.
– Ты не переживай, – сказал он как ни в чем не бывало. – У меня в кобурах еще два «Грача», так что все нормально.
– Ладно, Иваныч, прорвемся.
– А насчет девчонки, – через какое-то время сказал он, когда мы уже отошли довольно далеко от дома, – тоже не забивай себе голову. В крайнем случае додумается окно разбить и срезать крепление металлической пластины на окне. Не маленькая же, догадается, что ножовка по металлу там же в инструментах валяется.
– Лучше бы ее открыть. Пропадет она одна в лесу.
– Ты не кипешуй раньше времени, понял? Все будет пучком… За один день она ставни не снимет, слово даю. Для себя ведь делал, чтоб наверняка.
– Не знаю… Что-то на душе неспокойно. Сейчас прощался с ней, а у самого чувство, что еще ее увижу.
– Конечно, увидишь, куда же ты денешься? Или ты обратно возвращаться не собираешься?
– Да собираюсь вроде…
– Серега, хорош ныть! С таким настроением лучше вообще дома сидеть, понял? Вот вернемся, я тебя в одно место свожу.
– Это куда? – подозрительно покосился я на него.
– А есть у меня в Лисинске две девахи знакомые… М-м-м… Кровь с молоком, бой, а не бабы! А после стакана моей самогонки – до чего красивые да покладистые!
– Да иди ты! – в сердцах сплюнул я, но не выдержал и рассмеялся.
Осень только начиналась, и пока еще темнело достаточно поздно. Мы специально шли медленно, чтобы потянуть время. Несколько раз отдыхали, расположившись прямо на камнях у дороги. Один раз перекусили. Иваныч даже нехотя согласился, что мои копченые зайцы ничем не хуже его. За все время пути мы ничего не слышали и никого не видели.
– Гончая собак куда-то угнала. Или между собой территорию делят, такое тоже бывает, – пояснил Иваныч. – Собаки прячутся или в другое место перебираются, чтобы переждать. У них тоже знаешь, отношения свои выстроены. Демопес этот, как вы его называете, собак просто так не дерет. Одну, две – это я следы находил в лесу. Да еще старается не на своей территории, а на чужую забраться. Вот тогда они и сцепляются между собой. После этого беда. У них крышу сносит и начинают все, что попадется, на клочки рвать. Вот собаки и прячутся.
Мы пришли к Стариково, когда мои часы показывали восемь вечера – самое то, как и планировали. На улице еще светло, но через час уже начнет темнеть, тем более все небо еще с утра затянуто тучами и идет мелкий дождь. Дорога, несмотря на сырость, превратилась в приятную прогулку – вдвоем, за разговорами, и идти легче. И спокойнее: одна пара глаз хорошо, а две лучше. Иваныч по пути еще и всякие штуки мне показывал и рассказывал – как в лесу прятаться, какими приемами при снятии часового пользоваться и всякое такое. Вроде одна у них школа с дядей Борей, а разница есть – один в армейском спецназе служил, второй «безопасник». Один научил меня, как атаковать «в лоб», второй, не споря и не настаивая, давал советы, как можно обманом достичь того же.
Перед Стариково мы остановились, не доходя около трехсот метров. На этом участке перед деревней дорога шла по прямой, и мы, присев за большим камнем, видели первые дома деревни.
– В прошлый раз, когда за девчонкой шел, где дежурили? – спросил меня Иваныч, рассматривая деревню. Он снял с винтовки оптический прицел и устроился, усевшись на свой рюкзак. Винтовка стояла рядом.
