Евгений Бабарыкин - Палач
Я выбрал место посуше и оставил оба рюкзака, чтобы не тащить их наверх. Рыжая, не отходившая от меня ни на шаг, потянула носом и чихнула. В доме пахло табачным дымом, штукатуркой и сыростью.
– Не нравится? – спросил я. – Ладно, пошли посмотрим, что там Иваныч делает.
Из кухни дверь вела в квадратный холл. Прямо – дверь на улицу, направо – гостиная с камином и стареньким диваном. Нам налево, к лестнице на второй этаж.
Так же, как и усадьба Иваныча в Моченых Дворах, этот дом был выстроен основательно, что называется, на века. Лестница была под стать – не только красивая, но и прочная. Основа была сделана из черненого кованого металла, а ступени – из массивных дубовых плах, покрытых лаком. Правда, теперь лакировка осталась только снизу – верх вытерли ногами и заляпали грязью. Зато, когда мы поднимались, ни одна ступень не скрипнула.
На втором этаже, где находился схрон охотников, хозяин планировал со временем сделать жилые комнаты, да, видно, не успел. С одной стороны вертикальные опоры стропил были забраны фанерными листами. Но остальная часть кровли так и светилась деревянными ребрами. За десять лет практически под открытым небом стропила потемнели, а снизу, где соприкасались с бетоном, покрылись плесенью и почернели.
Зато вся поверхность бетонных плит перекрытия была почищена и чуть ли не выметена – я понял, что куча мусора внизу как раз отсюда: обломки кровли просто сбросили вниз, чтобы не мешали ходить.
У окна уцелевшей торцевой стены стояли два кресла. Судя по зеленому в красный цветочек цвету обшивки, это часть гарнитура из гостиной. Кроме этого, в углу на куске картона от коробки лежал замызганный до черноты матрас – как видно, у братьев хватало ума спать только по очереди. У матраса стоял красный пластиковый ящик, в каких в магазины раньше привозили молоко. На нем открытая банка консервов, половина тушки вареного зайца и четыре картофелины.
Один из братьев со связанными бельевой веревкой руками лежал на матрасе лицом вниз. Это был Роман, потому что Павла Иваныч как раз заканчивал связывать. Он подхватил его подмышки, подтащил к фанерной стене и прислонил спиной.
Парень начал приходить в себя.
Он открыл глаза и непонимающим взглядом обвел помещение. Постепенно приходил в себя, пока не сощурился на Иваныча:
– Что ж ты, сука, делаешь? Я ведь доложу Андреичу, он тебя уроет!
– Ты про себя думай, герой, – насмешливо сказал Иваныч. – С Иваном я и сам как-нибудь разберусь, ладно?
Тут до Павла наконец дошло, что собственные проблемы действительно должны волновать его намного больше – ведь охрану не зря вырубают при исполнении служебных обязанностей.
– Что вы от нас хотите? – выдавил он угрюмо.
– Совсем другое дело! – обрадовался Иваныч. – А то пугать меня вздумал… Помощь твоя нужна, Паш. Ты как, кстати? Оклемался? Голова не болит? В глазах не темнеет?
– Иваныч, хорош, а? Что нужно-то?
– А в город провести, на площадь. Ну, помочь там, если понадобится. И обратно без происшествий вернуться.
– Зачем это?
– А вот это не твоего ума дело.
Павел покачал головой, но тут же поморщился, видно, Иваныч все же крепко его приложил. Ромка так только начал ворочаться и мычать. Павел бросил на него встревоженный взгляд, а я подошел и перевернул лежащего парня на бок. Ромка захрипел и открыл глаза. Ну и славно – значит, через несколько минут придет в себя.
– А если я откажусь? – нахмурился Павел.
– Это с чего это вдруг? – удивился Иваныч.
– Или поведу, а там сдам?
– Так ты Серегу поведешь, а я тут с Ромкой останусь. Сечешь?
Павел сплюнул перед собой:
– Сволочь ты все-таки.
– Не без того. Как и ты, кстати, и все мы. Пожрать послаще да поспать побольше… Кто бы спорил, я не буду. Ну, так как? Согласен?
– А есть варианты?
– Ну, в общем-то, нет. Отдыхай пока. Вы, смотрю, уже поели?
– Нет, только собирались…
– Ладно. Сейчас я тебя развяжу, поешь спокойно. А то от голода злой будешь, еще мысли глупые в голову полезут… Сереж, развяжи его.
Иваныч прислонил свою винтовку к одной из стоек стропильной конструкции подальше от обоих братьев и взял в руки один из автоматов Калашникова, ставших теперь бесхозными. Иваныч передернул затвор и предупредил:
– Только давай без глупостей, Паша, ладно?
Я развязал Павлу руки и помог подняться. Он немного пошатывался, пока шел к ящику с едой, но в целом выглядел нормально. Павел поел, то и дело поглядывая на брата. Ромка уже пришел в себя и, ничего пока не понимая, таращился то на брата, то на нас с Иванычем.
– Что за хреновня? – спросил он хриплым голосом.
– Сторожить надо, а не ворон считать, сколько раз я вам говорил, – усмехнулся Иваныч. – Да ты не волнуйся. Если все будет нормально, через часика три-четыре будете свободны.
После того как Павел съел половину того, что братья припасли на ужин, я опять связал ему руки и развязал Романа. Ему явно кусок не лез в горло, но он впихнул в себя все до последней крошки – еда в Лисинске ценилась. Судя по бледному лицу, у него было легкое сотрясение мозга.
Я опять связал ему руки и уложил на матрас – пусть отдыхает. Мы с Иванычем отошли в дальний угол, впрочем не спуская с братьев глаз.
– Постарайся до площади никого не трогать, понял? У нас есть бойцы из старых, профессионалы. Если зацепишься, тебя не выпустят. И никто там разбираться не будет, что ты уже почти свой. И вообще постарайся без шума, ладно?
– Иваныч, я добрый и неконфликтный человек, – улыбнулся я.
– Ага, я в курсе. Но раз шутишь, значит, очухался… Ладно, еще полчасика подождем, и можешь идти. Переодеваться смысла нет, наверное, в темноте все равно вас с Ромкой не отличить.
– Ты как моя мама теперь, Иваныч…
Мы, чтобы потом об этом не думать, тоже перекусили и накормили Рыжую.
– Собаку тут оставлю.
– Конечно, мало ли, – согласился Иваныч. – Да на самом деле не думаю, что у тебя там проблемы будут. Если, конечно, Иван меры безопасности не усилил после твоего визита… Хотя фиг его знает. Ладно, давай двигай.
Я взял один из автоматов и вытащил из рожка все патроны. Передернул затвор, убеждаясь, что и там ничего нет, и защелкнул магазин на место.
Потом развязал Павлу руки и, после того как он растер запястья, отдал ему пустой автомат. Если нарвемся на патруль, охранник без оружия будет выглядеть странно.
– А если собаки? – угрюмо спросил Павел. – Чем я отбиваться буду?
– Нет сейчас с нашей стороны никаких собак, успокойся. Мы же дошли. По дороге никого не встретили. Давай топай. И без глупостей. Помни про брата.
Не знаю, выполнит ли свою угрозу Иваныч, если мы не вернемся. Надеюсь, что это только блеф. Мы ведь с ним не договаривались, до какой черты можно дойти.
На улице к этому времени уже стемнело. Полчаса мы шли молча, а потом Павел споткнулся о камень и грохнулся на землю, загремев автоматом.
– А! Твою мать! – сдавленно заорал он.
Я подскочил и зажал ему рот рукой:
– Ты чего орешь!
Павел поднялся с моей помощью и подобрал автомат:
– Я не вижу ничего! Как тут можно идти?
Да, это моя ошибка. Я положил руку ему на плечо и повел, поворачивая его то влево, то вправо, чтобы он опять не споткнулся о камень или не сверзился в яму. Так дело пошло быстрее, и через полчаса я увидел первые дома города и даже рассмотрел табличку «Лисинск» на обочине. Вот только очень уж это напоминало мои походы с жертвой.
– Город, – остановил я Павла. – Теперь так. Говоришь ориентир, я тебя к нему веду, понял?
– Понял. Все равно ни фига не вижу.
– Я вижу, так что не переживай. Давай говори, что тут у вас и как.
– Лучше бы сойти с этой улицы и идти по параллельной, – начал рассказывать Павел, и я успокоился. Судя по всему, парень всерьез намерен нам помочь. По крайней мере, с этой стороны подвоха можно не опасаться.
– Потом можно несколько кварталов спокойно идти, – продолжил мой проводник, – все равно никого не встретим. Это частный сектор, там никого нет, и Андреич туда посты не ставит. Дальше хуже будет. И стационарные точки в многоэтажках есть, и патруль ходит.
– Тогда давай подойдем поближе, а там ты мне подскажешь, если что.
Мы свернули с главной улицы, которая через Уральск ведет в Екатеринбург на юге. Если пройти весь город насквозь на север, то через несколько десятков километров дорога просто обрывается – сначала переходит в грунтовку, а потом и вовсе пропадает в тайге. Думаю, что дорога теперь заканчивается намного ближе к Лисинску – наверняка грунтовку уже давно затянуло еловым лесом.
Дальше мы пошли медленнее. На улице, по которой мы сейчас шли, дорога была не расчищена, и, судя по всему, тут никто не ходил – в противном случае всегда образуется подобие тропинки, петляющей меж самыми большими валунами. Люди, проходящие туда-сюда по несколько раз в день, постепенно расчищают себе путь: кто-то откинет ногой небольшой камень, который скатится в яму, самые сознательные время от времени убирают и камни побольше. Тут ничего подобного не было видно. Идти сложнее, особенно ночью, зато безопасно, что мне только на руку.
