Сьюзен Коллинз - Сойка-пересмешница
Мне кажется, что я действительно чувствую запах кольца горящей плоти вокруг моей грудной клетки, в это время Джоанна борется с абстинентным синдромом
Раньше, когда я просила прощения у нее из-за остановки поставок морфия, она отмахнулась говоря, что это должно было произойти в любом случае.
Но к трем часам утра я становлюсь мишенью для любого красочного ругательства, какое только может предложить Дистрикт 7.
На рассвете она стаскивает меня с кровати, решетельно отплавляя на треннировку.
"Я сомневаюсь что смогу это сделать," возражаю я.
"Ты можешь сделать это.
Мы обе можем.
Мы - победители, помнишь? Мы - те, кто может пережить все, чтобы они нам не приготовили," рычит она на меня.
Ее кожа приобрела болезненный зеленоватый оттенок, а сама она дрожала как лист.
Я оделась.
Мы должны быть победителями, чтобы пережить это утро.
Я думаю, что теряю Джоанну, когда мы понимаем, что что-то капает сверху.
Ее лицо становится пепельным, и она, кажется, перестает дышать.
"Это просто вода.
Она не убьет нас," говорю я.
Она сжимает челюсть и топает в грязь.
Дождь обливает нас во время того, как мы работаем и потом направляемся на тяжелую пробежку.
После мили меня можно выжимать, и я сопротивляюсь искушению снять рубашку, так как холодная вода кипит на моих реберах.
Я заглатываю свой полевой обед из сырой рыбы и вареной свеклы.
Джоанна получает свою половину до того как мы возвращаемся.
Днем мы учимся собирать оружие.
Я управляюсь с этим, но Джоханна не может заставить руки не дрожать, чтобы собрать все части воедино
Когда Йорк отворачивается, по прихожу ей на помощь
Даже при том, что дождь продолжается, день становиться лучше, потому что мы находимся на стрельбище.
Наконец-то, хоть в чем-то я хороша.
Приходится проспосабливаться к оружию после лука, но к концу дня, у меня лучший счет в классе.
Мы подходим к дверям больницы, и Джоханна заявляет, "Это нужно прекратить.
Мы живем в больнице.
Все принимают нас за больных."
Для меня это не проблема.
Я могу переехать в отделение для моей семьи, но за Джоанной не закреплено такое помещение.
Когда она пытается выписаться из больницы, они не соглашаются позволить ей жить одной, даже если она будет каждый день приходить на беседу с главным врачом.
Думаю что они не настолько глупы, что не догадываются про морфий и это только усиливает их мнение, что Джоанна неустойчива.
"Она не будет одна
Я пойду в комнату вместе с ней," анонсировала я.
Есть разногласия, но Хеймич соглашается, и мы спим в отделении напротив Прим и моей мамы, которая соглашается следить за нами.
После того как я приняла душ, а Джоанна разложила свои вещи состоящие из промокшей одежды, она бегло осмотрела помещение.
Когда она открывает ящик с мои пожитками, она сразу же захлопывает его.
"Извини."
Я думаю, что в ящике Джоанны ничего нет кроме отпущенной правительством одежды.
Ни одну вещь в мире она не может назвать своей.
"Все хорошо.
Ты можешь смотреть, если хочешь."
Джоанна открывает мой медальон, изучая фотографии Гейла, Прим и мамы.
Она открывает серебряный парашют, вытаскивает втулку и всовывает в нее мизинец.
"Я сразу хочу пить, когда смотрю на нее."
Затем рна находит жемчужину, которую Пит подарил мне.
"Это -?"
"Да," сказала я
"Давай закроем эту тему
"Я не хочу говорить о Пите.
Одна из лучших вещей в тренировке в том,что она не позволяет мне думать о нем.
"Хеймитч сказал что ему лучше," сказала она.
"Возможно.
Но он изменился," ответила я.
"Как и ты.
Как и я.
И Финник и Хеймитч и Битти.
Не говоря уже об Энни Креста.
Арена довольно хорошо потрепала нас, ты так не думаешь? Или ты все еще чувствуешь себя девочкой, которая добровольно вызвалась вместо сестры?" спрашивает она меня.
"Нет," ответила я.
"Пожалуй, это единственная вещь, насчет которой мой главный врач может оказаться прав.
Пути назад нет.
Наверное нам стоит смириться с этим.
Она аккуратно возвращает мои подарки в ящик и забирается в кровать напротив меня, когда выключаются лампы.
"Ты не боишься, что я убью тебя ночью?"
"Так же могу и я," отвечаю я.
Мы смеемся, наши тела так измучены, чудо если мы сможем встать на следующий день.
Но мы делаем это.
Каждое утро мы делаем это.
К концу недели, мои ребера почти как новенькие, и Джоханна может собрать винтовку без помощи.
Солдат Йорк одобрительно кивает нам обеим - мы выдержали этот день .
"Отличная работа, Солдаты."
Когда мы уходим, после того как услышали это, Джоанна бормочет, "Я думаю выграть в Играх было легче"
Но глядя на ее лицо, видно что она довольна.
Мы в отличном расположении духа, когда мы приходим в столовую, где ждет Гейл, чтобы поесть со мной.
Полученная огромная порция тушеной говядины больше не сведет меня с ума.
"Первые поставки еды прибыли утром," говорит мне Сальная Сей.
"Это - Настоящая говядина из Десятого Дистрикта.
Ни одна из ваших диких собак."
"Не помню, чтобы вы отказывались," отвечает Гейл
Мы присоединяемся к группе, состоящей из Дейли, Энни и Финника.
Что-то в Финнике изменилось с тех пор как он женился.
То, что он олицетворял ранее - это Капитолийский сердцеед, которого я встретила до 25-ти летия Подавления, загадочный союзник на арене, разбитый молодой человек который старался помочь мне восстанавливаться вместе с ним. Теперь он изменился в человека, который излучает жизнь.
Такие привлекательные черты, как скромное чувство юмора и радушие были представлены Фиником широкой публике впервые.
Он никогда не отпускает руку Энни.
Ни тогда когда они гуляют, ни тогда когда едят.
Я сомневаюсь, что он когла-либо собирается это сделать.
Она находится в каком-то счастливом оцепенении.
И до сих пор в то время как вы что-либо говорите нечто уносит ее разум в другой мир.
Но несколько слов Финника возвращают ее.
Дейли, которую я знала с самого детства, но никогда не придавала ей значения, выросла в моих глазах.
Ей рассказали о том, что Пит сказал мне той ночью после свадьбы, но она не сплетничает.
Хеймич говорит, что она мой лучший защитник, когда Пит испытывает раздражение по поводу меня.
Всегда на моей стороне, осуждая его отрицательное восприятие после мук Капитолия.
Она оказывает на него большее влияние, чем другие, потому что он действительно знает ее.
В любом случае, даже если она немного приукрашивает, я ценю это.
Честно говоря я бы тоже немного приукрасила.
Я проголодалась, а тушеное мясо такое вкусное - говядина, картошка, репа и лук, в толстом слое подливки - я заставила себя съесть это медленно.
Повсюду в столовой ты можешь почувствовать тот восстанавливающий эффект, который может оказать хорошая пища.
Она делает людей добрее, веселее, оптимистичнее и напоминает им, что нет ошибки в том, чтобы продолжать жить.
Лучше любого лекарства.
По-этому я пытаюсь заставить все это продлиться и присоединяюсь к беседе.
Выливаю всю подливку на мой хлеб и кусаю его, и в то же время слушаю, как Финник рассказывает какую-то глупую историю о морской черепахе, плавающей с его шляпой.
Смеюсь до того как понимаю, что он стоит там.
Через стол, за пустым местом рядом с Джоанной.
Наблюдает за мной.
Я задыхаюсь мгновенно, так как кусок хлеба застревает у меня в горле.
"Пит!" говорит Дейли.
"Так здорово видеть тебя здесь.
.
.
с нами.
Два здоровых охранника стоят рядом с ним.
Он неловко держит свой поднос кончиками пальцев, так как его запястья скованы короткой цепью.
"Что за необычные браслеты?" спрашивает Джоанна.
"Мне еще нельзя полностью доверять," говорил он.
"Я даже не могу сесть здесь без вашего разрешения."
Он указывает на охранников за головой.
"Он может сесть здесь.
Мы старые друзья," говорит Джоанна, похлопывая по стулу рядом.
Охранники кивают и Пит садится.
"У меня с Питом были смежные клетки в Капитолии.
Мы очень хорошо знакомы с криками друг друга."
Энни, которая находится по другую сторону Джоанны, закрывает уши и покидает реальность.
Финник бросает на Джоханну сердитый взгляд и обнимает Энни.
"Что? Мой главный врач говорит, что я не в состоянии подвергать цензуре свои мысли.
Это часть моей терапии," отвечает Джоанна.
Оживление исчезло в нашей маленькой компании.
Финник шепчет что-то Энни до тех пор, пока она медленно не убирает руки.
Затем следует долгое молчание, во время которого люди притворяются, что едят.
"Энни," говорит Дейли воодушевленно, "ты знаешь, что Пит украшал твой свадебный торт? Дома его семья управляла пекарней и он занимался глазированием."
