Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
— Майор Сычёв заканчивает работы, только вот пристрелять орудия он может не успеть.
— Должен успеть! — Малов сказал это тихо, но услышали его все, — Первая батарея? Туда ведь доставили орудия…
— Доставить-то доставили, но там только земляные работы завершают, и стволы, и лафеты не выставлены, даже сектора не размечены… — скривился Абазов.
— Делайте что хотите, полковник, но батарея должна стрелять! Иначе эти негодяи смогут прорваться через пролив без сопротивления! — ударил кулаком в ладонь генерал.
— Я сделаю! — внезапно встал капитан Чернышенков, совсем уже пожилой артиллерист, о котором давно все позабыли. В Одессе его называли «старшиной инвалидной команды», ибо был он недужен, тих, и никаких важных дел ему в силу возраста и слабого здоровья не поручали. Выслужившийся из простых солдат, он был символом целой группы таких же старых служак.
— Остап Макарыч? — Малов спросил тихо, внимательно посмотрев на потрёпанного жизнью капитана.
— Не сомневайся, Иван Христофорыч! — так же негромко ответил ему Чернышенков, устало погладив свою огромную пятнистую лысину, окаймлённую смешно топорщившимся седым пушком, — Нас, стариков, недаром кормят — мы ещё постоим за землю Русскую!
— Сил хватит? — Абазов вцепился в край стола, возле которого сидел, так что раздался отчетливый треск дерева.
— Это… Подмога не помешает — дел там немало… — дипломатично проговорил капитан.
— Портовые рабочие… — начал было Дерибас.
— Не думаю, Осип Михайлович, — прервал мысль наместника Малов, — У нас в арсенале пушки для трёх батарей ещё лежат, надо будет их в гавани ставить. Коли враг прорвётся — не дадим ему прямо к причалам подойти. Эх, жаль, что форты на холмах не готовы, так бы точно отбились!
Повисла тишина.
— Надо торговыми судами да «Зорким» перекрыть фарватер. — глава Калифорнийских земель Русского царства тяжело вздохнул, высказывая очевидную мысль. Не дадим «бостонцам» пройти через пролив, в город им сложно будет ворваться.
— Что? — взвился тощий, седой как лунь, купец Караидис, — Мои «Ахиллес» и «Полифем» утопить? Да как же…
— Молчи, Ахилл! — мрачно гаркнул на него огромный сивобородый Суболь, — Коли город разграбят — больше потеряем.
— Сильно больше, Андрей Назарович… Да и я ведь — здешний наместник! — горько усмехнулся бывший испанец, — Вы меня не первый день знаете — не оставлю вас с вашими убытками наедине.
— Но мой «Ахиллес» такой новый, такой красивый! — взвыл старый грек, горестно обнимая голову.
— Молчи, дурак! — зарычал на него Суболь, — Что, я свои кораблики меньше твоего люблю? Не зуди! Будет город — всё сторицей возместим, а пропадёт — нам всем пропа́сть! Слышишь, Макарыч, пойдём-ка, среди моряков моих клич кинем — знаю, что многие решат с тобой пойти…
— Я тоже с тобой. — Караидис вскочил, показывая, что смирился с потерей.
— Я тоже! И я с вами! Пошли, дело делать надо… — раздались голоса прочих корабельщиков, пришедших на совещание.
— Иван Петрович! — Малов положил руку на плечо старшего лоцмана Рюмина, — Тебе и карты в руки — ведомо тебе, где фарватер перекрывать…
— Смею заметить, Иван Христофорович, — подал голос молодой капитан-лейтенант Ангелов, — что мой «Зоркий» топить не надо! Я лучше стану за линией затопленных судов да примусь сих корсаров из моих пушечек бить — чай, они у нас новые, глядишь, таких снарядов супостаты не видели, да и шустрый у меня кораблик… А уж коли прорвутся они, то тогда дыру заткну…
— Васятка… — Малов с улыбкой взглянул на командира портовой паровой шхуны, приходившемуся ему племянником, — У тебя же всего-то четыре орудия…
— Склонен согласиться с Василием Фёдоровичем! — в родственный спор вмешался Абазов, — Да и Зоркого всего четыре пушки, но каких! Новейшие, бомбовые, системы Оладьина! Да и управляется с ними экипаж капитана Ангелова весьма умело. Только вот встать Зоркому следует перед линией затопленных кораблей, чтобы, пользуясь своей паровой машиной, маневрировать, помогать батареям да не стоять под огнём супостата.
— Что же, значит, так тому и быть! — мрачно рубанул рукой Малов, — На тебе, полковник, пушки с арсенала. Идите все, нам с господином наместником дела городские обсудить надобно.
— Что, Осип Михайлович, удачно ты услал Ришелье с солдатами порядок на приисках наводить, а? — покачал головой командир порта.
— Ты что, генерал? — взревел Дерибас.
— Вот что, Осип, заигрался ты со всяким отребьем — контрабандистов в Одессе больше, чем блох на портовой собаке, вот и смотри — знают они, что у нас творится… — поднялся в полный рост огромный Малов.
— Ты так думаешь? — кривя губы, взглянул на командира порта наместник.
— Думаю! — ткнул пальцем в сторону города генерал, — Вот смотри: золота у нас сейчас хранится на несколько миллионов, на приисках какие-то бандиты шалят и туземцы озоруют, Ришелье вместе с большей частью гарнизона ускакал с этой сумятицей разбираться, Чичагов получил информацию о предстоящем пиратском деле и полетел ловить воров аж под Лиму, батареи у нас не доделаны — вот как раз тут на нас целая эскадра «бостонцев» напада́ет…
— Зараза! — Дерибас заскрипел зубами.
— Осип — это твой недосмотр! Я, скрывать не стану, докладывал об этом! Мне-то дело твоё понятно — без торговли город не вырастит, но и о безопасности ты вовсе позабыл. Но ты, Осип, пусть и выжига, но делу государеву предан — это я тоже писал, учти! Вот ты, небось, думал, что все твои грешки собор Святого преподобного Иосифа да школа для туземцев искупят? — снова усмехнулся командир порта, — Где риск, брат, там и расплата — не забывай…
Ладно, Осип, неприязнь наша взаимная пусть теперь позади останется. Сейчас наше дело общее — город защитить. — Малов посмотрел на собеседника, — Доглядчики американские уже ничего нового своим не сообщат. Из этого и будем исходить. Сколько у тебя людей?
— Пятьдесят четыре солдата гарнизона, двадцать три городовых, да ещё прибыла сотня алеутских егерей… — наместник встал и подошёл к окну.
— Алеутские егеря? — удивился генерал.
— Да, прибыли сильно раньше срока — молодые, горячие. Я давно просил прислать хоть пару казачьих сотен — порядок наводить в наместничестве…
— Что же, и то хлеб… Знаешь что, Осип, давай-ка ты жёнок да детей
