Владимир Поселягин - Я - истребитель. Я — истребляю
Парни, это для вас:
…А на войне как на войнеА нам труднее там вдвойне.
Когда взойдёт над сопками рассвет,Мы не прощаемся ни с кем,Чужие слезы нам зачем?
Уходим в ночь, уходим в дождь, уходим в снег.Мы не прощаемся ни с кем,Чужие слезы нам зачем?
Уходим в ночь, уходим в дождь, уходим в снег.Батальонная разведкаМы без дел скучаем редко,Что ни день, то снова поиск, снова бой.
Ты, сестричка в медсанбате,Не тревожься, Бога ради,Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!
Ты, сестричка в медсанбате,Не тревожься, Бога ради,Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!
А если так случится вдругТебя навек покинет друг,Не осуждай его, война тому виной.
Тебе наш ротный старшинаОтдаст медали, ордена,В разведке заработанные мной.
Тебе наш ротный старшинаОтдаст медали, ордена,В разведке заработанные мной.
Батальонная разведкаМы без дел скучаем редко,Что ни день, то снова поиск, снова бой.
Ты, сестричка в медсанбате,Не тревожься, Бога ради,Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!
Ты, сестричка в медсанбате,Не тревожься, Бога ради,Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!
Когда закончится война,Мы все наденем ордена,Гурьбой усядемся за дружеским столом.
И вспомним тех, кто не дожил,Кто не допел, не долюбил,И чашу полную товарищам нальём.
И вспомним тех, кто не дожил,Кто не допел, не долюбил,И чашу полную товарищам нальём……Мы до свадьбы доживём ещё с тобой.
Ба-ата-альон-ная разведкаМы без дел скучаем редко,Что ни день, то снова поиск, снова бой.
Ты, сестричка в медсанбате,Не тревожься, Бога ради,Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!
Ты, сестричка в медсанбате,Не тревожься, Бога ради,Мы до свадьбы доживём ещё с тобой.(Морозов И.)
Песня была удивительно длинной, но я спел ее полностью. Что уж говорить она была одной из моих любимых, которую я знал назубок, даже те ее варианты, что были переделаны, но сейчас исполнил в авторском тексте.
Поморщившись, потер плечо, оно доставляло мне все больше и больше проблем. Двигалось так же, но болеть стало сильнее.
— На чем я закончил? А, как решил поговорить с пленным летчиком. И первый вопрос был таков. Почему они убивают женщин и детей. Мне часто приходилось это видеть, и я не раз поражался бесчеловечной жестокости немецких летчиков буквально уничтожавших с воздуха колонны беженцев и санитарные поезда. И знаете, что он мне ответил?..
— Да где? — ворох листов рассыпался по полу. Упав на колени комиссар Мерецков стал шустро ворошить их ища нужный.
— Точно тут был? — пыхтел рядом главный редактор, бегло изучая каждый листок, но пока им не попадался нужный.
— Да был. Тут все не то. Это бухгалтерия, а нужны были приказы, а в них конверта не было. Может я его в сейф убрал? — остановившись, задумался комиссар.
Бормочущее на средней громкости радиорепродуктор на стене, выдал новый перл Суворова.
— Твари! — отвлекшись от поисков высказался редактор прислушавшись к глухому голосу летчика который довольно подробно рассказывал про какой-то план «Ост».
— Угу. Запись идет? — забеспокоился Мерецков, копаясь в сейфе.
— Конечно, был же приказ.
— Хорошо. Есть! Вот он, — замахал комиссар конвертом, в котором обычно перевозили приказы.
Редактор Симанович с облегчением вздохнул. Теперь им есть чем прикрыться от проверок из политуправления штаба фронта. Слишком уж за гранью шел эфир.
— Не знаю, кто его прислал, но человек, пославший этот приказ не мешать, товарищу Суворову, умен, причем очень, — задумчивым голосом пробормотал редактор, не отвлекаясь от прослушивания.
— Умный — это да… Тут личная подпись наркома товарища Берии, — ответил комиссар, от чего Симанович от неожиданности закашлялся.
Похлопав его по спине, Мерецков кивнул на репродуктор:
— Сейчас звонки начнутся, переводи все на меня, а пока иди в комнату записи контролируй там все. Я сейчас бойца пришлю, пусть охраняет. Это же такая бомба.
— Так не мы одни пишем…
Штаб 11-й армии.
— Чушь какая-то. «Ост», недочеловеки… — говорил командующий 3-й Королевской Румынской армии генерал-лейтенант Пётр Думитреску. Морщась, он слушал перевод немецкого офицера, стоявшего у большого радио разукрашенного вырезанными барельефами с Африканской охотой.
— Обычная пропаганда, — нервно вытирая платком блестящую лысину ответил генерал Ганс фон Зальмут.
— А вы что скажите герр командующий? — поинтересовался Думитреску.
Все время передачи Манштейн крутил в руках резную трость, которую подарили ему латышские патриоты еще в сорок первом году, задумчиво рассматривая пол.
— Очень интересный юноша. Так хотелось поговорить с ним. Жаль, что это не удалось, — задумчиво ответил генерал.
— Но что вы думаете о его словах? Это правда? То, что все это придумал Фюрер? — не унимался румынский генерал.
— Фюрер у нас непогрешим… — с едва заметной усмешкой ответил фон Манштейн, — однако мы собрались тут не для того чтобы обсуждать подобные глупости. Вернемся к плану штурма высоты двести одиннадцать-ноль восемь. Нужно продвинуть линию фронта на пятнадцать километров вперед, тогда у нас появится возможность для удара вдоль шоссе.
Генерал Думитреску озадаченно посмотрел на него, и задумался. Манштейн не ответил на вопрос. Неужели все что сказал этот Суворов правда? Генерал припомнил, что о чем-то подобном в изрядном подпитии говорил один из эсэсэвцев прикрепленный к их армии. Арийцы высшая раса?!..
— … вот такие мы… по словам немцев неполноценные. Знаете что самое забавное? По словам этого Ганса, сотрудники отвечавшие за чистоту расы были изрядно шокированы когда появились на нашей территории. Оказалось, по всем параметрам истинных арийцев среди советского населения на порядок больше чем в Германии.
Среди военнопленных ими оказался каждый третий. Я кстати тоже. Этот ван Кляйн предложил мне перейти на их сторону, мол, буду полезен Третьему рейху, но когда я отказался, причем в довольно резкой форме, он бросился на меня. Я жалею не о том, что убил его, а только о том, что потерял ценного свидетеля. Я вообще не понимаю, ведь войну они не выиграют, это сейчас знает чуть ли не каждый боец или командир. И они должны понимать что возмездие придет, за все то что они сейчас творят… тем более, что немцы нарушают подписанные ими же международные конвенции. Правосудие найдет и тех, кто отдает приказы, и тех, кто их исполняет, но они почему-то этого понять не хотят. Да они еще сильны, но уже не те, что были год назад, далеко не те. Большую часть кадровых войск мы у них повыбивали.
Так что, думайте сами, истинное лицо немцев вы сейчас слышали. Теперь есть логическое объяснение их поступков на нашей территории. Сожженные вместе с жителями деревни — это им нужно освободить место для будущей усадьбы для какого-нибудь бюргера. Геноцид? Да пожалуйста, ведь такие расы как славянские, азиатские, кавказские, а особенно цыганские подлежат стерилизации. Скажу проще. Женщина любой расы может иметь ребенка только от гражданина Германии. Мужское население захваченных территорий или уничтожат, что уже делается, отправляя их в концлагеря в большинстве по надуманным предлогам, или будут делать их евнухами.
Для тех кто не понял, евнухи уже никогда не познают женщин…
— Сволочь! — в ужасе выдохнул генерал Ганс фон Зальмут, он сразу понял, какую только что свинью им подложил этот русский, которого в высших верхах Рейха уже прозвали Везунчик.
— Если эта информация дойдет до недавно присоединенных территорий… — не закончив, задумался генерал Манштейн. Какое счастье что Думитреску, только что вышел из кабинета. Румынский генерал с утра мучился животом.
