Бренная любовь - Элизабет Хэнд
Лермонт обернулся.
– Фосфорный некроз – «фосфорная челюсть» в простонародье. Дети городской бедноты изготавливают дома спички на продажу. Бреган с шестилетнего возраста делала по пятьсот штук в день. Ядовитые испарения фосфора проникают в зубы и кости, а после разъедают ткани, как известь.
– Господи помилуй! Неужели ей нельзя помочь?
– Увы. В конце концов некроз распространится на ткани мозга. Страшное дело! Я рад, что смог предоставить ей кров. Недавно она нашла меня в деревне – бог знает, как она сюда попала, – и попросила работу.
Он жестом позвал Рэдборна за собой и стал подниматься по лестнице.
– Она хлопочет по хозяйству – готовит, убирает комнаты. Поскольку горничных тут днем с огнем не сыскать, Бреган – просто манна небесная. – Они ненадолго остановились на площадке второго этажа; доктор Лермонт облокотился на балюстраду. – Она недурно справляется с работой, но теперь вы понимаете, почему я так рад, что нашел вас.
Рэдборн осмотрелся по сторонам, однако так и не увидел ни одного пациента. Дом был обставлен скромно, со вкусом: коврики производства «Морриса и компании», потертые гобелены, несколько сассекских стульев с плетеными сиденьями. В эдаком безыскусно-деревенском стиле скорее мог быть обставлен домик состоятельного господина в глуши, нежели сумасшедший дом.
– Стало быть, вы ей доверяете?
– О да, – ответил доктор Лермонт с заметной, впрочем, усталостью в голосе. – Как бы то ни было, самый тяжелый труд здесь выполняю я. Идемте.
Он двинулся по широкому коридору с керосиновыми лампами на стенах и решеткой в полу, откуда шло едва ощутимое тепло и легкий запах дыма. Они миновали несколько гостиных, в одной из которых стоял бильярдный стол, затем медпункт и белую дверь с надписью «НАБЛЮДАТЕЛЬНАЯ».
Коридор повернул, и Рэдборн вслед за Лермонтом вошел в другое крыло, более старое, где пахло известью, щелоком и хлороформом. Если бы не Лермонтов эксцентричный наряд и не поблескивающие в его заднем кармане ножницы, Рэдборн легко мог представить, что вернулся в Гаррисоновскую лечебницу. Знакомый клеристорий под потолком с небольшими узкими окошками, которые недорого заменить, если их разобьют. Знакомая мебель – простые сосновые столы, разномастные стулья, железные ведра в нишах. Запертые двери с маленькими квадратными окошками, забранными железной сеткой. За дверями должны были быть пациенты, однако ни звука не доносилось из палат: тишину нарушали лишь шаги Лермонта и его собственные.
– Вот мы и пришли, – сказал Лермонт. – Бреган должна была все для вас подготовить.
Он открыл дверь в небольшую комнатку с высоким потолком и надраенным дощатым полом. В окна лилось до боли яркое солнце, отчего желтые обои на стенах сияли латунью. В углу стоял шкаф, рядом поместился небольшой столик с тазом для умывания, на нем колокольчик для вызова Бреган, а на полу горшок и аксминстерский коврик ядовитой расцветки, все еще сильно пахший анилиновой краской. У противоположной стены – узкая железная койка с матрасом.
Рэдборн постарался скрыть свою растерянность. Если не считать открытого окна, на котором не было ни решеток, ни сетки, его комната мало чем отличалась от палат для пациентов.
– Благодарю, – сказал он, опустив этюдник на пол, и подошел к окну.
Что ж, хотя бы свет здесь чудесный. Рэдборн выглянул в окно и тут же отшатнулся.
– Да, – сказал Лермонт и, встав рядом с Рэдборном, оперся руками на подоконник. – С непривычки этот вид может напугать.
Прямо под окном обрывался вниз отвесный склон высотой в несколько сотен футов. Далеко внизу сине-черные волны разбивались об иззубренные гранитные скалы, образуя над морем тончайшую водяную дымку. Преломляясь о капли воды, лучи солнца сообщали воздуху переливчатое серебристо-зеленоватое сияние.
– В остальных комнатах окна забраны решетками, – пояснил Лермонт. – Здесь решетка тоже была, но мне показалось, что из-за нее в комнате темновато. Вам ведь здесь работать.
Он указал рукой на его мольберт и этюдник.
– Что ж, устраивайтесь, мистер Комсток. Попросить Бреган принести вам какой-нибудь еды?
– Нет, спасибо. Я… пожалуй, я сперва высплюсь. Дорога заняла больше времени, чем я думал. Можно ли присоединиться к вам за обедом?
– Конечно, конечно. Те, кто приезжают сюда из Лондона впервые, не вполне осознают, что здесь – другой мир. Совершенно другой. В этих краях жили последние аборигены Британии – вынужденные, как и ваши краснокожие, уйти на Запад.
Он взглянул на Рэдборна.
– Я ведь потому и основал Фольклорное общество. Мы начинаем забывать свои корни, мистер Комсток. От того – другого – мира почти ничего не осталось. Мало кто из нас готов что-то предпринимать для его сохранения. А теперь простите, мистер Комсток, но я должен вас покинуть. В данный момент на моем попечении находится только два пациента, но оба требуют моего внимания. Прошу вас, звоните в колокольчик, если что-то понадобится, Бреган вам непременно поможет.
Рэдборн закрыл за ним дверь и задвинул засов. Потом разулся, снял сюртук, брюки и рухнул на постель. Она пахла конским волосом и мочой. Рэдборн обратил лицо к открытому окну, ощутил на коже холодный воздух и почти сразу заснул.
Проснувшись, он резко сел в постели, не понимая, где находится. Свет в комнате стал глубже; небо снаружи было ярко-голубого цвета, как витражное стекло. Лишь увидев свою одежду на спинке стула, Рэдборн вспомнил, что к чему: он приехал работать в корнуолльскую лечебницу для душевнобольных.
Проведя рукой по лицу, он заметил, что небрит и разгорячен, несмотря на прохладный морской воздух. Он со стоном поднялся и различил за шумом волн и ветра некий звук.
– Где он? Где он? – То был женский голос, потонувший в бессловесном мужском вопле. – Нет, Нед, ни за что!
– Ты должна!
Затем послышался третий голос, высокий, знакомый.
– Ох нет, нет…
Не соображая, что делает, Рэдборн прижался ухом к двери и прислушался.
– Где Фэнси? – кричала женщина. – Что ты с ним сделал?
– …не надо, говорю тебе…
– …здесь делаешь?.. – прозвучал полный отчаяния голос первого мужчины.
Рэдборн быстро оделся и выскользнул за дверь.
Сделав всего несколько шагов по коридору, он обнаружил лестницу – она вела наверх, туда, откуда доносились голоса. Рэдборн поспешил по ней и выглянул в коридор третьего этажа. В нескольких ярдах от него в открытом дверном проеме стоял спиной к Рэдборну мужчина с раскинутыми в стороны руками.
– Ты должен оставить нас наедине! Сейчас же!
Это был его голос – низкий, полный не только отчаяния, но и гнева. Он с криком попытался прорваться в комнату, но ему помешали.
– Нельзя, Нед! Лермонт придет… Оставь ее!
Рэдборн съежился. Глухо ударилось о стену чье-то тело, затем хлопнула дверь. Первый мужчина испустил мучительный
