Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр
У некоторых из старших шицзе екнуло сердце. Юань Лань рассмеялась первой:
– Никак братец Жуй не избавится от привычки заводиться с пол-оборота, только его начинают дразнить, сразу уже пылает от гнева, Второй господин просто дразнит тебя! – Она подмигнула Чэн Фэнтаю, призывая того отступить первым.
Однако Шан Сижуй уже не мог ждать:
– Выбесил меня! Я сам посмотрю! – И, выхватив газету из рук Чэн Фэнтая, принялся яростно листать страницы. В глаза ему бросился заголовок: «Прячущегося дракона следует запретить, Шан-лаобаню к прочтению».
Шан Сижуй мигом переменился в лице, усевшись рядом с Чэн Фэнтаем, он насупил сурово брови и начал молча читать. Это была сегодняшняя газета, должно быть, управляющий Гу еще не знал о ней. «Прячущегося дракона» начали показывать в конце прошлого года, не прошло еще и месяца, но слава о нем разлетелась так быстро, что кому-то он уже успел насолить, и стерпеть этого не могли.
Тут с черного хода зашли Юй Цин и Ду Ци. Юй Цин стянула с головы розовую шелковую косынку и сказала с улыбкой:
– Я припоздала! Забыла, как идти с черного хода, хорошо, что встретила седьмого молодого господина.
Редко когда Ду Ци улыбался так дружелюбно:
– Я пришел поздравить вас всех с прошедшим праздником.
Приветствия их не вызвали особой реакции, тут они заметили, что все актеры пытливо наблюдали за выражением лица Шан Сижуя, а тот, в свою очередь, пристально смотрел в газету, и лицо его стоило изучения. Он с трудом дочитал статью, поднял голову, брови его были нахмурены, а глаза смотрели не моргая.
Чэн Фэнтай, поглаживая его по затылку, медленно проговорил:
– Я же говорил, что прочитаю тебе после спектакля, а тебе приспичило взглянуть сейчас. Шицзе Юань Лань только что же говорила: тот, кто выступает, должен быть веселым, иначе как развеселить слушателей? А ты сидишь, бормочешь что-то себе под нос с недовольным лицом, как тут открывать двери театра?
Чэн Фэнтай был из тех людей, кто мог успокоить других и отложить дела на время, но вот Шан Сижуй таким не был. Получив столь сильное потрясение, он отчаянно пытался найти товарища, с которым мог бы разделить ненависть к общему врагу. Вытянув шею, Юй Цин спросила с улыбкой:
– Что такое с Шан-лаобанем? На что это вы глядите так задумчиво?
Шан Сижуй потряс газетой прямо перед лицом Юй Цин:
– Давайте! Юй-лаобань, взгляните же!
Юй Цин была человеком ученым, отличалась превосходной выдержкой, а потому, взяв газету и скользнув по ней взглядом, ничуть не поменялась в лице, вручила ее Ду Ци с легкой улыбкой:
– Уже и монархию свергли, а пороки аристократии у нас по-прежнему запрещено упоминать.
Ду Ци тоже был человеком образованным, но сдержанности у него было еще меньше, чем у Шан Сижуя; дочитав статью, он скомкал газету и швырнул ее в стену, громко выругавшись:
– Да я их всех..! Нарочно выискивают ведь промахи?
Прочие актеры тоже заинтересовались этой новостью. Юй Цин, опасаясь, что это может повлиять на их настрой перед выходом на сцену, отказалась раскрывать подробности и, обернувшись, тихо проговорила Шан Сижую и Ду Ци:
– Давайте обсудим все вечером, после представления.
Ду Ци, засунув обе руки в карманы, не в силах был сдержать гнев и раздражение:
– Сценарий я писал, если наверху станут что-то предъявлять, сам пойду разбираться. Вам требуется только играть!
Юй Цин поспешила его успокоить:
– Вряд ли эти слухи правдивы. У Шан-лаобаня столько известных знакомых среди людей культуры и чиновников, если бы и впрямь что-то произошло, неужели они не предупредили бы его в первую очередь?
Поразмыслив, Ду Ци и Шан Сижуй согласились, что смысл в ее словах есть. Однако Ду Ци по-прежнему возмущался. Шан Сижуй, быстро что-то сообразив, отправил Сяо Лай к управляющему Гу, чтобы та разузнала, кто из видных людей пришел на сегодняшнее представление, а сам уселся, прижавшись к Чэн Фэнтаю и застыв в оцепенении, чем-то озабоченный. Только что он набросился перед всеми на Чэн Фэнтая, и тому неохота было отвечать ему сейчас, развернув другую газету, он начал читать ее. Все читал и читал, как почувствовал вдруг, что голова Шан Сижуя упала ему на плечо и заскользила вниз. Испугавшись, он поспешно отбросил газету и придержал бесценную голову Шан Сижуя.
– Шан-лаобань, ты что же это, заболел? Дремлешь с открытыми глазами?
Шан Сижуй лениво уложил голову на плечо Чэн Фэнтая, шея его искривилась, и он ответил обессиленно:
– Устал.
– Еще не вышел на сцену, а уже устал?
– Устал не от пения. Размышлял, что же предпринять, вот и устал.
– И над какими же ответными мерами ты мог раздумывать? Если кто запретит твою пьесу, возьмешь меч да зарежешь его?
Шан Сижуй бросил на него презрительный взгляд, поднял голову и выпрямился:
– Что за мелочность! Ты слишком поверхностно мыслишь!
Время поджимало, не начни он готовиться к представлению прямо сейчас, опоздал бы. Шан Сижуй ловко принялся переодеваться и наносить грим, а Чэн Фэнтай продолжил читать газету за газетой с сигаретой во рту, попивать чай и болтать с актрисами.
Глава 18
За кулисами Чэн Фэнтай наслаждался чаем, читал газеты и болтал, и только когда набрался сил, не торопясь поднялся и направился к зрительному залу. Фань Лянь с подругой давно уже поджидали его, загородив проход. Рассказывая барышне шутки, чтобы развлечь ее, в то же время Фань Лянь озирался по сторонам в поисках кого-то, и тут увидел Чэн Фэнтая; тот, оглядывая зал, приближался к ним вальяжным шагом.
Чэн Фэнтай приветствовал их:
– Вы двое, должно быть, уже заждались меня, забронировать места было непросто. Давайте же пройдем скорее!
С улыбкой он скользнул взглядом по лицу девушки и кивнул ей, про себя же решил, что они с Фань Лянем разойдутся совсем скоро. Лицо у девчушки лучилось невинностью. Она казалась слишком уж нежной, чтобы взвалить на себя обязанности хозяйки семьи Фань. К тому же происходила она, судя по всему, из хорошей семьи и вряд ли могла развлечь Фань Ляня в постели. Скорее уж с ней только и можно было, что поговорить на возвышенные темы. Они с Фань Лянем всегда предпочитали студенток.
Однако всегда находились такие неопытные, не вкусившие
