Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
— Шарль, я не понимаю, что ты хочешь услышать от Пономарёва? Он, конечно, известен как мастер тайных дел, но причём здесь он? Если ты хочешь понять, будет ли Россия продолжать торговать с нами, пусть и придавая этому процессу видимость незаконной деятельности, то здесь просто можно спросить у Горшенникова.
— Нет, Анри! — с некоторой досадой на недогадливость собеседника прошипел Талейран, — Я хочу знать, будет ли Россия воевать против нас! Русский флот достаточно силён, чтобы полностью изменить положение на морях, а армия также может уверенно склонить чашу весов на полях сражений в пользу наших врагов.
— Это всегда было понятно, и позиция русского императора…
— Нет! Ты не понимаешь, Анри! Мне надо быть уверенным в том, что Россия сейчас останется в стороне! От этого зависит будущее Франции!
— М-да, тогда мне всё ясно: Обресков никогда не сможет завести с нами каких-либо официальных связей, ибо тогда он будет отвергнут европейскими дворами, а Пономарёв вполне сможет вести такие дела… Ты хочешь, чтобы мы приобрели, наконец, на континенте хотя бы полуофициальную, но дипломатию?
— Да, Анри. — коротко ответил Талейран, — Франция должна иметь возможность что-то обсуждать с соседями, планируя своё будущее.
— Будущее? Шарль, друг мой, расскажи мне чуть подробнее о своих планах. — прищурился метр, — Готовя наши торговые и финансовые операции мне надо видеть перспективы, ты же понимаешь…
— Видишь ли, Анри… — задумчиво проговорил всесильный министр, доставая из шкафчика бутылку вина́, один вид многолетних наростов на которой наводил на размышления о глубоком прошлом, и два изысканных стеклянных бокала, — Нам никогда не стать полноправными участниками европейской жизни, пропагандируя отсутствие монархии…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Вот, Ваня, это и есть трактир Гордова. — торжественно проговорил Вилецкий рукой обводя огромный зал трапезной, — Здесь собираются все приличные люди всего наместничества. Пока флот в плавании, в основном штатские, ну а когда наши вернутся, то здесь царство морское на суше!
— Ничего себе! Даже в Москве таких огромных трактиров не видел! — искренне удивился мичман, — Нет, конечно, залы Городского собрания там сильно больше, но вот чтобы трактир…
— Вот! А ведь у Гордова есть ещё и харчевня для простого люда! Там дёшево, виноградного вина́ не подают, но места там ещё больше. Наш Осип Павлович знаменит на половину царства! Таких кушаний, как здесь, нигде не найти. А ты пробовал его новое «Камчатское» пиво?
— Пиво? Андрюша, ты что это, ощутил себя простолюдином? — удивился Гешев.
— Уж не впадаешь ли ты в фарисейство[14], Ваня? — весело захохотал гардемарин, — Ты попробуй сначала! Поверь мне, гордовское пиво не имеет никакого отношения к этой мутной бурде, которую подают в Петербурге. Уж я-то знаю!
— А и вправду неплохо. — удивлённо причмокивал губами мичман, отпивая из массивного стеклянного кубка.
— Вот, пей и не жалуйся! Гордов всё метает своё пиво в бутылки разливать и вывозить, но пока не получается. Но, коли хочешь вина́, изволь — здесь лучшие ви́на, по крайней мере, за Уральскими горами точно! Осип Павлович пригрел неплохого виноторговца, француза. Его зовут Маршан, он живёт в Одессе и привозит сюда лучшие наши и европейские ви́на! Говорят, что он был известен в Париже, чуть ли не к королевскому столу подавал свои напитки.
— Месье Маршан, действительно непревзойдённый знаток вин, хотя для королевского стола он ничего и не поставлял. — с лёгким поклоном обратился к приятелям высокий, худощавый мужчина, незаметно подошедший сзади, — Здравствуйте, Андрюша, приношу извинения за свою бесцеремонность, но, увидев Вас, я вспомнил про модель «Гото Предестинации[15]», которую Вы заказывали. Она готова, Вы можете её забрать.
— Познакомьтесь Августин Фёдорович, мой друг и сослуживец, мичман Иван Гешев. Ваня, это майор Головчин, хозяин лучшей петропавловской модельной мастерской. Коли хочешь получить макет какого-нибудь корабля или резную икону это непременно к нему. — представил Вилецкий гостя.
— Очень рад! — поклонился мичман майору, — Не откажите, присаживайтесь с нами, Августин Фёдорович.
— Что же, присяду. — слегка помялся тот.
— Августин Фёдорович, один из известнейших жителей города! — принялся болтать гардемарин, — Его модели стоят в кабинете самого́ государя!
— Не надо, Андрюша! — мягко проговорил Головчин, грустно глядя на с азартом говорящего юношу, — Я не звезда в небе, просто отставной офицер, имеющий ставшее популярным увлечение.
— Но, как же, Августин Фёдорович! Как же Ваш проект парового буксира для порта? — округлил глаза Вилецкий.
— Что Вы, Андрюша, я не автор проекта! Я строю только модель! — замахал руками француз, — Работу делают корабельный мастер Сазонов и механик Тутышев. Я лишь помогаю им в этом.
Молодой человек смущённо замолчал, разговор продолжился ещё некоторое время, потом Головчин откланялся и уехал домой, а молодые люди продолжили беседу, сопровождаемую вкусной едой и питьём.
— Что, этот Головчин, действительно фигура в городе? — поинтересовался Иван.
— А то! Единственный француз — климат наш южанам не подходит, а он остался. От поместья отказался, открыл мастерскую, модели у него превосходные — даже сам государь заказывает, а уж механические игрушки Кулибин назвал невероятными. Августину Фёдоровичу и поручили пароход для нашего порта делать, что бы он ни говорил! Все в штабе знают, что это проект Головчина!
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Времена меняются, Василий Петрович! — тихо проговорил Сидоров, представший на сей раз в облике переехавшего из Голландии торговца, своему товарищу по опасному делу.
— Что тебе сказать, Еремей Иваныч? — тот звучно отпил из большой кожаной кружки, в которой в этом дешёвом портовом кабаке подавали пиво, — Меняются… Солдаты везде, платят за каждый слух о луддитах, причём платят немало…
— Ты тоже, брат, не преувеличивай! — фыркнул в ответ главный русский агент в Британии, — Сейчас без малого три четверти поджогов, погромов да нападений с твоими мальчиками никоим образом не связаны! Чего тебе бояться? Пока никаких связей с твоими людьми не открылось.
— Ерёма! — возмутился немолодой человек, за свою жизнь сменивший столько имён, личин и официальных религий, что даже вспомнить всё уже не мог, — Что ты меня успокаиваешь? Я-то себя в обиду не дам! Меня никто не знает — через пятые руки команды отдаю, ежели кого и схватят, то я-то точно уйду! Вот за Карлушу беспокоюсь…
— Что, ты теперь своего лорда Чарльза Карлушей называешь?
