Бренная любовь - Элизабет Хэнд
Дэниела пробрал озноб дурного предчувствия. Он обернулся и увидел Ника Хейворда, который показывал своим карманным ножом на очень крупного, хорошо одетого мужчину. Заметив взгляд Дэниела, мужчина схватил его за руку и подтащил к Нику.
– Вы непременно должны познакомиться, – сказал он. – Прошу прощения, меня ждет мать, – добавил он и был таков.
– Здорово, Дэниел! – сказал Ник и легонько ткнул его ножом, на острие которого болтался кусок сосиски; на Нике, как всегда, были черные джинсы и камуфляжная куртка, в ушах – тяжелые золотые кольца. – Голоден? Я принес кое-что, а то кормят здесь отвратно. Ты глянь, одни ходячие скелеты кругом. Склеп для гребаных ценителей «Прада».
– Что ты тут делаешь? – вопросил Дэниел.
– Что я тут делаю? Меня пригласили. – Ник с любопытством осмотрел пальто Дэниела и подсолнух в петлице. – Ну ты и вырядился! Вылитый Мотт Хупл[29].
– Да ну тебя. Где Ларкин?
– Ларкин. – На лицо Ника набежала тень; он доел сосиску, сложил и убрал в карман нож, затем взял Дэниела под локоть и отвел в безлюдный угол. – Я ведь из-за нее сюда и пришел. Слушай, Дэнни, я знаю, что ты в последнее время не очень-то меня жалуешь…
– Совсем не жалую, – оборвал его Дэниел. – Видел ты ее или нет? Черт, я никого здесь не знаю…
– Ты меня обижаешь, Дэнни.
– …и чувствую себя слегка не в своей тарелке.
– Не волнуйся, ты со мной. Идем.
Ник развернулся и начал быстро подниматься по широкой лестнице. Проходя мимо павлина, он выбросил ногу в сторону и пнул птицу. Та порхнула над толпой в вихре радужных перьев и всполошенных криков.
– Всегда мечтал это сделать, – сказал Ник, когда его нагнал Дэниел.
Тот сочувственно покосился на павлина.
– Кто вообще такой этот Лермонт?
– Рассел Лермонт? Как же, он – человек, который продал мир! – Ник наклонился, подобрал с пола павлинье перо и воткнул его себе в косу. – Ладно, если совсем коротко, он – коллекционер.
– Аутсайдерского искусства.
– Всего, что в голову взбредет.
– А поподробнее?
– Сейчас ты все поймешь, Дэниел.
Они поднялись на второй этаж. Здесь было еще больше картин и совсем не было людей. Ник быстро прошел в большую гостиную, почти пустую, если не считать нескольких кресел с подголовниками у остывшего камина да собаки, дремлющей на аштабанском ковре.
– Сам он представляется всем коллекционером произведений искусства. Опасный тип. Тот еще отморозок.
– Читай: толковый гендир. – Дэниел наклонился и почесал за ухом пса – старого, черно-белого бордер-колли с поседевшей мордой; у пса оказались удивительные глаза: один золотистый, как шампанское, а второй светло-голубой, почти белый. – Хорошая собачка. Хорошая странная собачка.
Он поднял голову и увидел, что Ник наглухо закрывает раздвижные двери гостиной.
– Может, не стоит? – сказал Дэниел. – Это все-таки не твой дом.
– Да плевать. Обоссу ковер, если надо будет. И отморозок – это не толковый гендир, я вовсе не то имел в виду. – Ник презрительно указал пальцем на Дэниелов наряд. – Я имел в виду, что твоему сюртучку неплохо бы иметь свинцовый подклад, если яйца тебе еще дороги.
– Ты не в своем уме, Ник. Я сваливаю.
– Нет-нет, как можно! Вы ведь только пришли, – произнес чей-то сиплый голос.
Из дальнего кресла им навстречу поднялся некто: худощавый юноша в нео-ретро «зут-сьюте» из блестящего полиэстера на один тон темнее его белокурых волос.
– Мы незнакомы. – Человек протянул Дэниелу руку с очень грязными ногтями. – Впрочем, вижу на вас свою метку. Джуда Трент.
Незнакомец оказался вовсе не юношей, а молодой женщиной. Усики на верхней губе были обманом зрения – когда она запрокинула голову, они мгновенно растаяли, – да и коротко подстриженные ногти оказались вовсе не грязными: их покрывал голубой лак с металлическим отливом. У женщины было открытое веснушчатое лицо без намека на косметику и льдисто-голубые, чуть раскосые глаза; белые волосы темнели у корней.
– Джуда… – обомлев, повторил Дэниел. – А я – Дэниел Роулендс.
Джуда улыбнулась, и вновь Дэниелу почудилось, что перед ним молодой мужчина – лет на десять моложе его самого, – но вот она потянулась к его руке, и в V-образном вырезе ее свитера мелькнули маленькие веснушчатые груди.
– Доктор Джуда Трент, – уточнил Ник. – Джуда – врач-психиатр юнгианского направления, а также крупнейший в мире – точнее, в той части мира, что севернее Финсбери-парка, – специалист по древним языческим обычаям.
– Для вас я просто Джуда. – Она убрала руку; в раскосых глазах читалась насмешка. – Мы виделись сегодня днем неподалеку от кафе. И вот снова встретились. Какое совпадение!
– Да. – Дэниел беспомощно покосился на Ника, который уже устроился в одном из кресел и обмахивался павлиньим пером. – Вы дали мне этот подсолнух.
– В самом деле. – Джуда поправила цветок в его петлице. – Вы знали, что на языке цветов подсолнух означает обожание или любовь к человеку, занимающему более высокое положение в обществе? Вам очень идет.
– Вы психиатр?
– Да. – Джуда подняла с пола кожаный портфель. – Хотя теперь я больше занимаюсь наукой и исследованиями, чем собственно психоанализом.
Она протянула ему свою визитку.
ДЖУДА ТРЕНТ. Доктор философских наук, доктор богословия, психиатр
0 207 484-9999 [email protected]
– «Психопомп»? – со смехом переспросил Дэниел, убирая визитку в карман.
– Моими пациентами были в основном смертельно больные люди – рак, СПИД. Тогда им еще не полагались наркотические анальгетики.
– Непросто было, наверное.
– О да. – Джуда погрузилась в кресло и закурила; бордер-колли встал, подошел к Дэниелу и с громким вздохом сел у его ног. – Очень утомительно. Зато невероятно интересно. На сопровождение умирающих туда и обратно уходит немало времени.
Дэниел подумал, что обычно это дорога в один конец, но промолчал. Джуда Трент продолжала разглядывать его и курить.
Наконец она заговорила:
– Как бы то ни было, очень приятно с вами познакомиться, Дэниел. Ваш друг много мне о вас рассказывал. – Она взглянула на Ника, затем указала на дверь. – Заперто?
Ник кивнул.
– Да. И Фэнси нас посторожит, верно, песик? – добавил он, тихо цокнув языком; бордер-колли поднял глаза, вяло махнул пушистым хвостом и уложил поседевшую голову на ногу Дэниелу.
– Заперто? – Дэниел осмотрелся по сторонам. – Что за…
Без всякого предупреждения Джуда вскочила на ноги и подлетела к Дэниелу. Взяв его за подбородок, она запрокинула ему голову и внимательно изучила его лицо. Дэниел от потрясения не вымолвил ни слова. Вскоре Джуда уронила руку.
– Не он, – сказала она Нику.
Дэниел порывисто развернулся, но не успел увидеть, разочаровали эти слова Ника или, наоборот, обрадовали.
– Хейворд, что тут творится, черт подери?!
Джуда взяла его за плечо.
– Дэниел. Прошу
