Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
Уж что-что, а перспективы у нас для такого таланта были большие — завод воздушных шаров должен был делать не менее пяти сотен никосфер в год, причём почти на все готовы были наложить лапу наши армия и флот, так что сбыт был почти гарантирован.
Молодые получили титул князей Ветровых. Замечу, что брак моей, пусть и единоутробной, но всё же сестры с почти простолюдином не произвёл того дурного эффекта, которого я опасался. Напротив, резко поднялся престиж учёного сословия. Теперь уже многие дворяне, и даже аристократы, признавали деятелей науки себе ровней. Социальные изменения в нашем обществе катились уже подобно снежному кому под гору, но пока я мог этот процесс направлять, меня подобное развитие событий полностью устраивало.
Отрицательный эффект от неравного брака был сглажен ещё и рождением наследника престола — Ася спокойно и без каких-либо проблем родила крепкого розовощёкого, голосистого мальчишку. Только держа в руках сморщенное орущее тельце, я ощутил, как много я потерял за эти годы. Занятой своими делами, погружённый в проблемы государства, экономику, военное искусство, взаимоотношение между вельможами, дипломатию, науку, увлечённый политикой, в которую можно смело включить и личную жизнь, я не ведал сего невероятного чувства.
Этой мой сын. Моё дитя. Моя часть. Мой наследник. Будущее моего дела. Вот умом-то я это понимал, но сердцем… Занят я был, наверное… Не знаю… Но знаю точно, что теперь я ощутил это. Невероятное ощущение! Нет, я ведал какие-то отцовские чувства — у меня были младший брат, сёстры, дети моих друзей и соратников, я заботился о них, даже любил, но это совсем другое. Я смотрел на сына, в груди росло тепло…
Я-то был счастлив, но вот что творилось в нашем государстве! Где уж там было празднованию начала XIX века — торжество было такое, что Нижний Новгород едва не сожгли дотла. Империя гуляла, осчастливленная продолжением династии. Только сейчас я оценил тот страх за будущее, который ощущали мои подданные — теперь волнение их отпустило, и они отмечали это событие с какой-то просто неподвластным уму великолепием и какой-то первобытной яростью.
Я был поражён до глубины души тем фактом, что, когда я выходи́л с сыном в руках после крещения из московского Богоявленского собора, вся огромная толпа на площади, несколько десятков тысяч человек бахнулась с каким-то истерическим вздохом на колени. Русские, немцы, французы, греки, персы, англичане, ирландцы, да кого только среди них не было! Но все в едином порыве рухнули на колени и молились! Я-то в своих делах и заботах не замечал, что мои подданные боятся будущего, в котором нет определённости с престолонаследием.
Все знали об ужасах гражданских войн, возникающих хоть при каких-то сомнениях в том, кто будет править государством. Пусть сейчас жизнь становилась всё лучше и лучше, но вопрос, что будет завтра, бился в умах моих подданных, всё усиливаясь и усиливаясь. Я, конечно, слышал, что проблема отсутствия законного наследника волнует населения. Слышал много раз, но как-то пропускал мимо ушей — забот полно́, к чему отвлекаться на несущественные детали, к тому же относящиеся вроде бы исключительно к моим личным проблемам…
Сына я решил назвать Иваном — самое русское имя, которое я мог себе представить. Меня отговаривали, даже Мама, приехавшая в Столицу к родам, твердила, что имя несчастливое, приводя в пример покойного Иоанна Антоновича. Но я настаивал и мне удалось всех убедить — вся Россия отмечала рождение царевича Ивана Павловича. Я хотел начать что-то новое, забыв о прежних проблемах и приметах. Связать для русских, помнящих старые добрые времена, свою династию с великими Рюриковичами: с Иваном Калитой[1], Иваном Великим[2] и Иваном Грозным. Для улучшения европейского мнения полезно было бы опереться на образ пресвитера Иоанна[3] и его царства Востока. Очень много аллюзий рождалось в моей голове, и мне они были по душе.
Мои идеи очень удачно подхватили писатели — романы и поэмы об Иоанне посыпались как из ведра. Писали об Иоанне Крестителе[4], пресвитере Иоанне, Иоанне Дамаскине[5], Иоанне Цимисхии[6], даже об Иоанне Люксембурге[7]. Мы оплачивали только малую часть этих литературных творений, большинство писали просто на самую модную тему. Оказалось, что наши труды не пропали даром — Россия становилась настоящим центром мира, самым интересным местом для большинства европейцев. За нами пристально наблюдали, а рождение у меня наследника привлекло всеобщее внимание.
Иван был очень важен с любой точки зрения.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Что же сказать, господин мичман… — начальник канцелярии флота Великого океана контр-адмирал Нелединский покачал головой, — Ничем не могу Вам помочь. Вакансий для Вас сейчас не предвидится. Прибудь Вы немного раньше, пока эскадры не ушли в море, возможно, что я предложил бы Вам место на Архангеле Михаиле, но сейчас… М-да…
Адмирал мучительно скривился, со всей силой огромной ладони потёр свою лысую голову, встал из-за стола, начал с мрачным видом расхаживать по кабинету. Стало заметно, что левая нога у Нелединского не сгибалась, при ходьбе он опирался на массивную резную трость. Словно маятник уже немолодой и грузный моряк в ослепительно-белом парадном мундире, украшенном орденами, хромая, задумчиво вышагивал из угла в угол.
— Курков! — внезапно диким туром взревел адмирал.
Почти мгновенно в кабинет начальника влетел маленький человечек в штатском платье. Курков был просто невероятно курнос, казалось даже, что на лице у него натуральный пятачок. Глаза при этом у него были весьма большими, при этом совершенно круглыми и ярко-голубыми. Всё это придавало вошедшему вид однозначно комичный, о чём человечек, очевидно, знал, но совершенно не обращал на это внимания.
— Да, Михаил Николаевич! — голос Куркова был на удивление низкий и рокочущий.
— Яшенька, вот перед нами мичман Гешев, — весьма ласковым тоном обратился с вошедшему адмирал, — Прибыл для зачисления во флот, а вакансий-то нет. Что делать-то будем с ним? Жаль юношу, не оставлять же его без службы.
— Что же Вы так поздно приехали-то, господин мичман? — пробасил Курков, хитро подмигивая Ивану. — Все уже давно прибыли, распределены по судам, уже даже отплыли.
