Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
Корейские, а точнее, пока чосонские контингенты, в которые правительство королевы Су тотчас же начало справлять потенциальных мятежников, стали весьма важной частью нашей армии в регионе. Неплохо себя показали корейцы и на Хонском острове, где помогли подавить несколько междоусобных войн, и на Хуанхэ, где нашим войскам пришлось отбиваться от мятежных местных князьков.
Более, того, история молодого поляка, ставшего королём в дикой, но очень богатой стране, оказался подлинным бриллиантом в коллекции сюжетов для авантюрных романов, которые просто захватили Европу. Мои издатели опубликовали три книги по данному сюжету, причём одну специально для Польши, в которой произошёл просто взрыв интереса к Русской Азии. Начитавшись истории Ромуальда Левальт-Езерского буквально тысячи, молодых и не очень, людей устремились на самый Дальний Восток.
Во многом, это помогла и нашему освоению новых земель и сняло напряжение в само́й Польше, где кипели страсти — как и планировалось, провинции просто ненавидели друг друга, и никто не был в силах как-то пригасить растущую взаимную неприязнь. Хотя надо заметить, что мы-то, в общем-то, и не собирались этого делать.
Всё же, польский роман был не столь популярен, как два других. Конечно, наибольшую известность получила английская книга с названием «Одинокая звезда», которая также простимулировала отъезд множества пассионарных личностей в колонии, но здесь наши земли получили лишь часть от этой волны. В России же самым продаваемым стал роман Никольского. Надо заметить, что сам писатель и учёный тоже оказался определённой проблемой, хотя и не совсем по своей воле.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Павел! Нам требуется немедленно поговорить! — младшая сестрёнка совершенно бесцеремонно нарушила мой покой во время прогулки. Сегодня Ася чувствовала себя не очень хорошо, и я посвятил свою привычную передышку в работе размышлениям, которые прервал визит моей резкой и стремительной родственницы.
— Добрый день, Катенька, ты забыла пожелать мне здоровья! — с несколько раздражённой усмешкой поприветствовал я нежданную гостью.
— Здравствуй, Павел! — Катя ничуть не смутилась, — Будь любезен, удели мне своё августейшее время!
— Для тебя, дорогая сестра, я всегда доступен, чему порукой хотя бы то, что тебя беспрекословно пропустили ко мне. Однако, тебе не кажется, что для серьёзных разговоров требуется несколько другая обстановка, чем идеалистическая картина весеннего парка, в котором так приятно предаваться мечтам и думам? — пытался отбиться я.
— Я требую немедленной аудиенции! — тут же начала закипать она.
Я прекрасно осознавал, что моя вспыльчивая младшая сестрёнка сейчас находится в сметённых чувствах и способна отмочить любую глупость, и это принудило меня отвлечься от отдыха и почти медитативного размышления на фоне весенней природы и внимательно посмотреть на Катю:
— Что ты хочешь, девочка? — ласково спросил я.
— Я тебе, братец, давно не девочка! Изволь видеть во мне не ребёнка, но взрослую девушку! Я написала уже две научные работы, которые опубликованы в «Академическом вестнике»! Я требую, чтобы ко мне прислушивались!
— Катенька, душа моя! — усмехнулся я, — Когда это я относился к тебе несерьёзно? В чём это ты меня упрекаешь, сестрёнка?
Если Катя и смутилась, то совсем немного, и уверенно продолжала:
— Мне нужно твоё согласие на мой брак!
— Оп-па! — от удивления я даже споткнулся и вынужден был присесть на скамейку, — Прямо вот так? Согласие на брак? А при чём тут, извини, я? У тебя же есть родители, маменька, батюшка? Вот у них и надо просить согласие! Просила?
— Но, Павлик! Глава императорской фамилии именно ты! И я…
— Так, давай-ка остановимся и подышим свежим воздухом! — совершенно ошарашенный махнул я рукой сестре. Сделав с десяток шагов, я снова вернул себе расположение духа, — Катя, я действительно глава всей царской семьи, более того, я государь, но, почему, собственно, ты думаешь, что я могу поступать поперёк мнения твоих родителей? Ты и вправду рассчитываешь, что я что-то прикажу Маме?
— Но Павлик!
— Так, давай-ка, сестрёнка, ты, во-первых, успокоишься. А, во-вторых, вспомнишь, что я ничего не делаю в ущерб твоему счастью. Я все решения относительно твоего будущего принимал и собираюсь принимать только после обсуждения с тобой. Ну а в-третьих, определение твоих матримониальных планов — это исключительное право и забота твоих родителей! Я готов принять их только после выражения воли мамы и Григория Александровича! Понятно?
— Павлик… — жалобно пискнула Катя.
— Ох, сестрёнка… Ты скажи мне, милая моя, твой избранник, вообще, кто он? — окончательно добил я уже совсем смутившуюся девушку.
— Никольский… — почти беззвучно прошептала она.
— Бог ты мой! Аникита? — изнеможённо выдохнул я.
— Я готова сложить с себя титул и положение! — пискнула сестра.
— Я рад твоей решимости, Катенька… — мягко улыбнулся я, — Ты, я уверен, всё хорошо обдумала, к тому же ты отлично понимаешь, что я не оставлю тебя без присмотра и попечения. Вот скажи мне, каким образом ты собираешься выйти за него замуж, коли это не он просит о браке, а ты?
— Но Пашенька… — совсем расстроилась Катя и начала шмыгать носом.
— Сестрёнка! — я взял её за руки, успокаивая, — Аникита Васильевич — взрослый, вполне разумный человек, который совершенно самостоятельно может принять решение просить твоей руки у твоих родителей. Ты не должна вступать в столь тонкое дело впереди мужчины, ибо он может потерять самоуважение, что, учитывая невероятную разницу в вашем положении, а уж тем более его проблемы в прошлом, очевидно, разрушит всякую надежду на Ваше совместное счастливое будущее. А, кстати, он-то знает о твоём походе?
Катя покраснела, словно варёный рак и замотала головой. Вот здесь-то мне пришлось усадить её на скамейку и обнять ей за плечи, чтобы остановить поток слёз, хлынувший из её глаз.
— Катенька, как же так-то? Что ты делаешь? — качал я головой, — Ты уверена, что Никольский, вообще, готов к такому испытанию? Про любовь я ничего говорить не стану, но ты хоть представляешь, какие трудности предстоят тому, кто решит так высоко прыгнуть? Ты Великая княжна! Моя сестра! И такой мезальянс… Я-то могу принять подобное,
