Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
— Никак нет! — возмутился Гешев, не понимающий, кто такой этот Курков и почему он так ведёт себя с ним, — «Надежда» застряла во льдах, я сильно задержался к сроку. Рвался к вам…
— «Надежда»! — хлопнул себя по лбу начальник канцелярии, — Так Вы были в экспедиции капитана Сильвачёва?
— Именно так, господин адмирал! Младшим офицером. — коротко отвечал слегка обиженный молодой человек.
— Картографировали? — широко улыбаясь, допытывался Нелединский, — Искали земли на Севере?
— Да и уточняли возможные проходы во льдах для торговых кораблей.
— Да, если бы за одну навигацию по Северному пути суда проходили, мы бы все вопросы снабжения решили, да и расторговались знатно… — проговорил адмирал, принимая тот глупо-романтический вид, что свойственен, казалось, только влюблённым юнцам, — Остров Надежды, как же, как же! Наверное, Ваше имя уже и на географических картах запечатлено?
— Именно так, господин адмирал — залив Гешева…
— Прямо как порт на Средиземном… — всё так же мечтательно сказал Нелединский, — Откуда такое совпадение-то? А, Иван Богданович?
— В честь батюшки моего город назвали… — всё ещё отрывисто сказал Гешев.
— Бросьте шутить, мичман! — покачал головой немолодой начальник канцелярии.
— Не шучу, господин адмирал! Отец мой, Богдан Гешев. Высочайшим повелением…
— Бог ты мой! Что же Вы, дорого́й мичман, к нам-то с северов? Вам же самим Богом велено у Ушакова служить, а Вы вот в холодные края, а?
— Служить надо там, где надо государству! Меня так батюшка названный учил, да и капитан Лущилин…
— Так Вы, мичман, ещё и с Лущилиным знакомы? Я его, признаться, знавал… — адмирал смотрел на молодого человека очень задумчиво.
— А кто Ваш названный батюшка? — вмешался Курков.
— Иван Попов, корабел.
— Вот оно как… Сам Попов, как же, как же… Значит, служите там, где требуется, мичман — прикажут, во льды идёте, прикажут, в наш неласковый океан.… Весьма похвально… — Нелединский сел за стол, — Курков, что скажешь? Никак нельзя столь замечательного юношу оставить без места!
— Смею напомнить, господин адмирал, — начал курносый, пристально глядя на Гешева, — что лейтенант Лазарев должен через два месяца уйти на повышение и отбыть в Гамбург.
— Точно, точно! Молодец, Яшенька! — потёр руки адмирал, снова встал и отбросил трость, — Вот что, мичман, должность командира почтовика «Чайка», который ходит к Одессе, скоро освободится. На неё, конечно, не рассчитывайте, Вы ещё чином не вышли! Туда назначим мичмана Бутолина, он на Чайке служит, да и лейтенантом как раз станет, ну а Вы пойдёте на его место. Устроит Вас такой вариант?
— Конечно, господин адмирал! — вытянулся Гешев.
— Превосходно! — добродушно усмехался Нелединский, — Вот, только пока суд да дело, придётся Вам, мичман, побыть при штабе флота посыльным офицером. Яшенька Вас к делу приспособит. Пока в городе обживётесь да попривыкнете…
Вышел от адмирала молодой человек уже в приподнятом настроении.
— Мичман, мичман, ну как? — совсем юный гардемарин с нежно-розовым лицом херувима и пухлыми девичьими губами кинулся к Гешеву.
— Да вот, на Ча́йку назначен, а пока буду служить вместе с Вами, гардемарин Вилецкий. — усмехнулся молодой офицер, — Кстати, просветите меня, кто такой Курков этот?
— Что? Яков Николаевич-то? А Вы не слышали, э-э?
— Иван я, а ты?
— Андрей! Очень рад знакомству!
— И я тоже! Так кто такой Курков?
— Так, такой скандал же был! Лейтенант Курков, бриг «Святой Григорий Мизийский», не помните? Не помнишь? — тотчас же поправился гардемарин.
— Подожди, тот самый Курков, который так загулял в Нью-Йорке, что пропил всё и с пьяных глаз завербовался на купеческое судно? Потом полгода плавал по морям на американских торговцах, а объявился в Джафне? «Бродяга морей»? — округлил глаза Гешев.
— Он самый! Исключён из состава флота без права ношения мундира! — развёл руками юноша, — Но наш Нелединский его принял. Яков Николаевич поклялся на Писании больше капли в рот не брать, вот уже два года, как свой обет держит. Он у нас правая, да и левая рука адмирала, в канцелярии без него шага не шагнёшь. Всё надеется мундир вернуть, но пока ему отказывают — Курков по гражданской части у нас служит, но вот умнее человека не сыскать.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Англичане всё наращивали и наращивали силы в Индии, давя на маратхов. В свою очередь, молодой пешва империи, так назывался формальный первый министр, а в реальности наследственный глава государства по имени Баджи-рао[8] смог укрепить свою власть, собрать в кулак крупные силы и начал наносить ответные удары. Это было довольно болезненно и сильно било по самомнению британцев.
На субконтинент были переброшены новые силы под руководством уже весьма немолодого, но широко известного генерала Аберкромби[9], прозванного за свою жестокость «палачом Ирландии», где он и командовал последние три года. В конце концов, в 1802 состоялось очередное сражение при Патне, продолжавшееся три дня, в котором англичанам удалось разбить армию молодого пешвы. Победа досталась европейцам дорого, но они опять отыгрались после боя — сам Баджи-рао был убит одним из своих влиятельных подданных, что окончательно лишило маратхов общего управления и превратило одно из сильнейших государств мира в конгломерат воюющих между собой княжеств.
Аберкромби начал наступление дальше. Теперь, у англичан руки были совершенно развязаны — они могли спокойно грабить одну из богатейших провинций Индии, Бенгалию[10], а также Ауд[11] и Ориссу[12], не думая о существенном сопротивлении. Казалось, что маратхи уничтожены — их били не только англичане: майсуры начали наступление в Махараштре[13], хайдерабадцы захватили Берар[14], а Афшариды вцепились в Синд[15], вытесняя оттуда соперников, а на северо-западе резко усилились сикхи[16], прочно заняв Кашмир[17], и непальцы, спустившиеся в доли́ну Ганга. Государство маратхов было на краю гибели.
Англичане же развернулись в восточной Индии в полную силу, в метрополию хлынул поток золота и драгоценностей. Пусть, он и не утолил жажду денег высшего общества, но всё же позволил правительству короля Георга решить часть проблем с финансами, а главное, доходы от ограбления Индии позволили Британии снова возвратиться в европейскую игру.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Зыков сидел в кресле, устало вытянув ноги и прикрыв глаза. Но он вовсе не спал, внимательно слушая своего старого знакомца, отца Пентелеимона, который спокойно докладывал ему сложившуюся обстановку.
— Англичане явно что-то затевают. Торговцы да корабельщики их стали много времени в трактирах проводить, где любят поговорить, причём выбирают собеседниками
