Лукоморье - Равиль Нагимович Бикбаев
— Накрой голову, — польщенно улыбаясь посоветовала она блоггеру, — а то менингит заработаешь, а мастер класс я проведу если ты ко мне на стол попадешь,
Судя по улыбке и особенному блеску глаз, Фаддей решил, что стол это нечто игровое и сексуальное, но Наташа его разочаровала:
— Я хирург, хочешь ко мне на стол, попробуй тронуть, мой муж тебя туда сразу отправит,
Так тонко, по-женски, польстила она Пушкину.
— Везет тебе, — легкомысленно заметил Фаддей, Пушкину и проныл:
— Ну хоть скажите где такому учат, и сколько надо учится?
— Минимум учиться надо восемь лет, шесть на медицинском факультете, затем два года в ординатуре, — насмешливо пояснила Наташа и Фаддей увял и осыпался, как тепличная орхидея на февральском ветру.
Подъехала дорожная полиция, публика разошлась, Пушкин и Наташа пошли дальше.
— Ужас как они общались, — поморщившись сказал, вспомнив безобразную сцену, Пушкин, когда они подходили в станцию метро.
— Ужас, — мрачно, ответила Наташа, — не в том, что они ругаются и уже говорят матом, настоящий ужас в том, что они на нем думают. И этот ужас, как инфекция прогрессирующей моральной деградации уже передался их детям.
— Но язык, это душа народа! — вскрикнул Пушкин, — Во что же мы превратили свою душу? В помойную клоаку?
Наташа промолчала. Она и сама иной раз такое могла загнуть, что цветы вяли. В России с разной степень злобы и ярости ругались всегда. Но только сейчас матом стали разговаривать и на нем думать, даже дети.
— Составишь мне словарь, современных терминов? — попросил Александр Сергеевич, — и вот эти обороты, которые ты использовала обязательно не забудь.
— Этот словарь: «Хроника пикирующей культуры» составляет и ведёт, Владимир Иванович Даль, — уже стоя на эскалаторе, рассеянно ответила вспотевшая в метро Наташа, — он же учил нас выражаться по-медицински. Говорит, это отличная тренировка памяти, навыков для снятия стресса и особый хирургический шик.
Глава 3
Отпуск, четырнадцать календарных дней, у Натальи Николаевны закончился. Не медовый месяц, а лучше, душевнее, счастливее.
Саша успешно осваивал современную бытовую технику, быстро учился печатать на компьютере, с восторгом познакомился со всемирной информационной сетью. Изучил новый стиль письма и современные правила русского языка. Много читал. Скромные размеры квартиры не позволяли разметить в ней библиотеку и Пушкину пришлось освоить электронную читалку. Он научился скачивать в нее книжки с тематических сайтов. Гуляли по Питеру, съездили в город Пушкин, там побродили по музею заповеднику «Царское Село». В интимной части, тоже все было чудно. Адвокат передал готовые документы. Александр Сергеевич был настолько умиротворен, что только беззаботно смеялся, читая своё жизнеописание и толкование своих произведений как у ученых «пушкинистов», так и сочинения лиц, чьи знания об этой эпохи были мягко говоря сомнительны. Наташа своевременно подсунула ему для чтения несколько недурственных в художественном отношении книг про «попаданцев» из настоящего в прошлое и про параллельные миры. Пушкин счёл себя таким попаданцем, только из прошлого в мир параллельного настоящего и уже совершенно спокойно узнал дату своей смерти, дальнейшие обстоятельства жизни Натальи Николаевны и судьбы своих детей. Он верил, что успеет вернуться в свой мир из этого параллельного Лукоморья и всё изменит там, где он уже вышел с оружием в руках на поединок с судьбой и получил тяжелую рану.
Наташу временами мучили сомнениями. В ней одновременно жили две женщины: Наташа — врач хирург из третьего тысячелетия и Наталья Николаевна Пушкина из века девятнадцатого с ее памятью и характером. Ставя себе диагноз: шизофрения, Наталья Николаевна отчаянно махнула на «всё рукой»: пусть шизофрения, пусть, зато я счастлива.
Позвонил Владыка Царства Мертвых, вежливо справился о здоровье, а затем попросил Александра Сергеевича встретится с его племянницей, которая пишет докторскую диссертацию по Пушкину. Александра Сергеевича ситуация позабавила. А психиатру Тургеневу за то, что тот не стал чинить им с Наташей препон, он был искренне благодарен. Договорились, что Пушкин представится Петром Абрамовичем Ганнибалом и обоснует новые материалы по кумиру племянницы как семейные предания Ганнибалов. Салона или гостиной где можно принять гостью, у Пушкина не было, не было и слуги который примет у гостьи верхнюю одежду и подаст чай. Звать постороннего человека в свою спальню, таковой он считал однокомнатную квартиру Наташи, он не считал возможным. Договорились встретиться в кафе.
— Как планируешь расплачиваться в кафе? — практично поинтересовалась Наталья Николаевна, когда узнала о встрече — Картой или онлайн через коммуникатор?
У Пушкина уже была банковская карта, оформленная на его имя и коммуникатор как обязательный признак цивилизованного человека.
— Наличными, — чуточку раздраженно ответил Пушкин.
С онлайн банком у него отношения не сложились. Оформлял платежи он мучительно долго и от этого злился. Карте он тоже не особенно доверял. А уж когда чуть не стал жертвой телефонных мошенников, то от платежных достижений цивилизации Лукоморья решил отказаться. А уж его диалог с мошенниками, о котором он слово в слово рассказал Наташе, та хохоча записала:
— Пушкин Александр Сергеевич? — настырно с угрожающими интонациями спросил мужской голос из коммуникатора.
— С кем имею честь? — в свою очередь спросил Пушкин, ему нравилось разговаривать в манере первой четверти девятнадцатого века и тем вводить собеседников в замешательство.
— Я майор Бошняк,[57] — не замешавшись, властно произнес голос, — из, — тут майор назвал организацию, которая должна была вызвать в Пушкине трепет, но его не вызвала, т. к. эту организацию Пушкин не знал или пока не знал.
— Вы осуществляете финансирование терроризма и переводите деньги физическому лицу на территорию, — тут Бошняк назвал землю, где родился Николай Васильевич Гоголь и которому Пушкин действительно в девятнадцатом веке одалживал незначительные средства. Он тогда получил деньги за повторное издание поэмы «Полтава».
— Николай Васильевич не террорист, — возмутился Пушкин. Кто такие террористы он узнал, просматривая ленту новостей в интернете.
— Мы располагаем иными сведениями, — заявил, как отрезал Бошняк,
— Может вы и любовь Мазепы к Марии[58] совращение малолетних назовете? — съязвил Пушкин.
— Если у вас есть такие сведения, то вы обязаны немедля обратиться с заявлением в полицию, — сурово приказал господин Бошняк, — а пока вы должны выполнять мои требования. Операция секретная разглашать сведения о ней запрещаю! Первый этап: онлайн кредит от вашего имени оформляется в банке …
Даже в девятнадцатом веке чины военной и гражданской службы как минимум знали, что Мазепа жил в восемнадцатом веке и знали это не потому, что читали Пушкина или были хорошо знакомы с историей, хотя были и такие, а потому, что во всех православных храмах империи Мазепе читали анафему.
— Неуч! — гневно бросил Пушкин и отключил абонента.
