Федор Годунов. Стылый ветер - Иван Алексин
— Вот ты ж, — заскрипел зубами Захарий, потянув саблю из ножен.
Я только головой покачал, откровенно наслаждаясь разворачивающимся действом. Совсем Захарий Ляпунов с головой не дружит. Ну, кто же в драку, имея за спиной всего с десяток воинов, кидается? Тем более, что мы к Серпухову прискакали с отрядом Порохни, а сзади за спинами рязанцев полусотня Подопригоры маячит? Это уже не бой, это чистое самоубийство получается!
— Погоди, Захарий Петрович, — прижал его руку к эфесу Сунбулов. — Не для того мы сюда прискакали, чтобы с железом друг на дружку кидаться. Ты вот что мне скажи, воевода, — развернулся он к Грязному. — Филипп Иванович как только весть получил, что ты со своим войском в Елец пришёл да его там не застал, сразу гонца к тебе послал, с повелением вдогонку идти. Отчего так долго мешкал приказ его исполнить?
— Какой приказ, Григорий Фёдорович? Чей? — непритворно удивился мой боярин. — Пашкова? Так он хоть у вас и за воеводу, а надо мной человек не начальный. Мне большой воевода Иван Исаевич Болотников наказ дал только до Ельца дойти да жителям его вспоможение оказать, если нужда в том будет. И о том, чтобы я шёл под руку к простому сотнику елецкими людишками в воеводы выкликнутому, речи не было. Да и не по чину мне такое. Никогда ещё Грязные ниже Пашковых не были. Прямая поруха чести. Так что я в своих решениях волен и ответ за них только перед большим воеводой или самим государем Дмитрием Ивановичем держать буду.
— А не боишься, что мы тебе, и впрямь, как изменнику голову срубим⁈ — вскипел Сунбулов, багровея прямо на глазах. — Или на кучку холопов, что с тобой пришли, надеешься⁈ Так мы эту толпу плетьми разгоним!
— То дело, — одобрительно крякнул Захарий, вновь потянувшись к сабле.
— Может и разгоните, если всем войском обратно к Серпухову развернётесь — решил я остудить воеводу, пока не случилось непоправимое. Перебить посланников Пашкова с их небольшим отрядом, нам труда не составит. Но нам же потом с тем же Пашковым и Прокопием Ляпуновым под Москвой встретиться придётся. И смерть своего брата Прокопий точно не простит. Так что пусть живёт покуда Захарий. Я со всем их родом за измену попозже сочтусь. — Ваше войско уже, наверное, в Коломну вошло? А оттуда до нас почти сотня вёрст будет. Что, так и будете между Серпуховым и Коломной бродить, вместо того, чтобы к Москве идти? А там на вас воеводы Шуйского навалятся. Слышал я, что они с большим войском вам навстречу к Коломне подходят.
— А ты бы рот поперёк старших не разевал! — вызверился теперь уже на меня Захарий Ляпунов.
— Да какой ты мне старший? — начал в свою очередь заводится и я. — Прав тут, Василий Григорьевич. Над нами ты человек не начальный. А по родовитости я, может, тебя и повыше буду.
— Ты бы гонор умерил, воевода, — влез в начавшуюся свару Порохня, до этого с недоброй улыбкой наблюдавший за разворачивающимся действом. — А то как бы мы тебя самого не порубили. Ты тут рядом, а до рязанцев с туляками ещё далече будет.
— А сами дальше на соединение с Иваном Исаевичем поскачем, — подъехавший к нам Подопригора смотрел на рязанцев с вызовом всем видом приглашая начать кровавую потеху.
Ляпунов, заозирался по сторонам, повсюду натыкаясь на нахмуренные лица, но руки с сабли не убрал, начав скалится словно хищный зверь. Не обманули, значит, летописи, наделявшие рязанца бешеным, неукротимым нравом. По всему видать, ещё немного и один на толпу кинется. Вот только мозгов, в отличие от старшего брата, совсем нет. Потому и рвётся в бой в самой безнадёжной ситуации. Нет, немного назад сдать, раз расклад полностью не в твою пользу сложился. Куда там!
Вот Сунбулов, так тот, тоже крутанув головой по сторонам, быстро сообразил, что разговор завернул в ненужную ему сторону и попытался потушить конфликт.
— Охолони, Захарий! — требовательно рявкнул он на рязанца. — В одном они правы. Не время нам промеж себя собачится, когда войско Шуйского навстречу идёт. Тут дружно держаться нужно, ни то не одолеем татей. Пусть Василий Григорьевич на соединение к нам поспешит да во главе войска вместе с Пашковым и Ляпуновым становится. Смотрю, войско у него справное, воины обученные, — кивнул он головой в сторону показавшегося из леса полка. — В битве изрядную пользу принести могут.
Ишь ты, хитрец какой. Нахрапом надавить не получилось, так к лести прибегнуть решил. Только участвовать, пусть даже и в победной для сторонников царя Дмитрия, битве под Троицком, у меня никакого желания нет. Смысла в том не вижу. Пускай мои бывшие подданные сами в этой междоусобной бойне участвуют. А мы напрямую к Москве пойдём. Тем более, что будущая знаменитость «Смутного времени» молодой князь Михаил Скопин-Шуйский, разбив недавно под Серпуховым Пашкова с Ляпуновым, тоже ушёл к Коломне, на соединение с остальными воеводами. И нам теперь дорога до самой столицы открыта.
— Да не успеем мы к предстоящему сражению, — не стал я отмалчиваться, наплевав на то, что рязанцы мне этих слов не простят. Я их тоже в будущем прощать не собираюсь. — Только время зря потеряем. Лучше сразу на Москву идти, пока, дорога открыта.
— Не успеем, — легко согласился со мной Грязной. — Вечереет уже, — сменил он тему, давая тем самым понять посланникам, что принял решение, — а до Коломны путь не близкий. Может заночуешь у меня в гостях, Григорий Фёдорович? — предложил он Сунбулову, демонстративно игнорируя Ляпунова. — А поутру и дорога веселей под копыта ложится.
Я вновь усмехнулся, мысленно поаплодировав своему боярину. Ловко завернул. Мы ещё в Серпухов и не въехали даже, а он туда уже в гости к себе зовёт. И это при том, что город как раз Пашков с рязанцами взяли, после того как в битве на Лопасне князя Кольцова-Мосальского разгромили.
— Благодарствую, Василий Григорьевич, но только недосуг нам. — процедил Сундулов, с трудом скрывая злость. — Ладно, сидите себе в Серпухове, раз царских воевод страшитесь. А мы с Захарием к Коломне поспешим. Может, и успеем к битве, — ядовито съязвил он, покосившись в мою сторону. — Потом, когда государь вернётся, глядишь, и наградит каждого по заслугам.
Ага, наградит. Так наградит, что вся
