Федор Годунов. Стылый ветер - Иван Алексин
Девять сотен копейщиков, наконец-то, получили нормальные четырёхметровые пики с трёхгранным металлическим наконечником, худо-бедно оделись в тегиляи и железные шапки, пристегнули к поясам короткие сабли на случай ближнего боя. Всех новичков мы равномерно разместили по трём батальонам по триста человек, во главе которых встали я, Глеб и Кривонос. И теперь мы так же усиленно тренировали весь этот сброд, надеясь за три недели добиться хоть каких-то слаженных действий. Больше этого срока тянуть было просто нельзя. И Грязной не может вечно «болеть», и к сроку до Москвы добраться можем не успеть.
Не лучше получилось и с артиллерией. Роль пушек в полевых сражениях этого времени была ещё до конца не оценена и получила своё признание лишь через четверть века во время «Тридцатилетней войны». И всё потому, что скорострельность современных пушек тоже очень невысокая, а площадь поражения чугунными снарядами крайне невелика. С введением картечи и артиллерийских гранат, роль их возрастёт. Но в данный момент гранаты в Европе только начинают использовать и в Ельце я ничего подобного просто не нашёл.
Ну, и ладно. Всё равно вся моя артиллерия ограничилась шестью лёгкими трёхфунтовыми пушками, к которым я заказал лафеты с большими колёсами по аналогии с голландскими образцами того времени. На первое время, чтобы врага залпом из картечи встретить, вполне сойдёт. Тут главное толковых пушкарей к этим орудиям приставить. Чем я Гаврилу Мизинца и озадачил, возведя смоленского пушкаря в ранг головы. Что хочешь обещай, а каждую пушку опытным пушкарём обеспечь. А они уже пускай потом артиллерийскую прислугу обучают.
Хуже всего было с конницей. Благодаря конфискации коней у князя Долгорукого и его сторонников, я смог довести её численность почти до сотни, соответственно поставив во главе Порохню. Но, по итогу, и отряд Подопригоры увеличился до полусотни, начав представлять довольно серьёзную силу. Силу, с которой приходилось считаться. И поделать с этим в ближайшее время я, пока, ничего не мог. Хитрый казак, сразу после нашего с ним договора, кинулся к Порохне; порадовать старого товарища. И теперь смещение или тем более убийство полусотника грозило открытым конфликтом уже с атаманом. Пришлось отложить проблему до лучших времён, приказав Грязному оставить на время Якима в покое.
Ничего. Вот до Москвы доберёмся, а там всякое может случиться. От шальной пули никто не застрахован.
Дни превратились в монотонную череду похожий друг на друга временных отрезков. Утром я шёл в детинец, навестить «больного» воеводу, затем усиленные тренировки с тремя сотнями копейщиков и сотней стрелков Косаря, входящих в мой отряд, ближе к вечеру походы по мастерским и кузницам с проверкой того, как обстоят дела с моими заказами. Рутина, одним словом. Необходимая рутина, без которой было невозможно превратить мой полк в понастоящему серьёзную боевую единицу.
И лишь ночью я отдыхал, сжимая в объятиях Полину. Молодая вдова сама затащила меня на сеновал, подальше от глаз бдительных друзей и теперь каждую ночь ждала меня там, встречая жаркими объятиями.
Но три недели не могут длиться вечно. Пришло время, и Грязной, облегчённо вздохнув, быстро пошёл на поправку. В том день в городе царили оживление и суета. Грузили на телеги припасы и амуницию, крепили на лафеты пушки, проверяли исправность оружия.
Готовился к походу и я. Период относительного затишья и хрупкой стабильности оставался позади.
Глава 6
— Что-то долгонько вы от Ельца сюда добирались. Мы и без вас до Москвы почти дошли.
Я мысленно ухмыльнулся, наблюдая за нахмурившим брови Сунбуловым. Недовольство одного из предводителей рязанских дворян было вполне обоснованно. Мало того, что мы в самом Ельце на три недели задержались, так и потом догонять ушедшее вперёд войско не очень-то и спешили. Больше месяца, считай, до Серпухова плелись. Учитывая, что от Ельца досюда и трёхсот километров не наберётся, скорость, что мой полк на марше продемонстрировал, действительно не впечатляет.
Ну, и правильно! А куда нам было спешить? Кидать в бой с таким трудом набранных и ещё плохо обученных людей во имя даже ещё не объявившегося самозванца? Ну уж, нет! Мы лучше не спеша будем торопиться; с обязательными тренировками по несколько часов в день, с тщательной разбивкой лагеря перед ночёвкой вплоть до оборудования отхожих мест (туалетов) и организации правильного питания. Зато весь полк здоровыми до Серпухова довёл и ни одного воина не потерял. По нынешним временам — большое достижение.
Как итог, Пашков с Ляпуновым уже в двух битвах поучаствовать успели, а нашего появления, так и не дождались. Вот и осерчали воеводы на нерасторопного союзника. И, больше не надеясь на простых гонцов, послали на переговоры воеводу Сунбулова на пару с Захарием Ляпуновым. Ага, братом того самого Прокопия Ляпунова, что через пару лет будет одним из вождей первого ополчения. Если, конечно, я раньше до братьев не доберусь.
— Да что с ним говорить, Григорий Фёдорович? — яростно затряс густой, всклокоченной бородой Захарий. — Голову срубить изменнику, а сотников плетью вдоволь попотчевать! Наверняка к Ваське Шуйскому переметнуться замыслили, оттого и шли неспешно, чтобы ненароком ратиться с царским войском не пришлось! — Ляпунов грозно навис над Грязновым, буквально прожигая того взглядом.
Вот только одного, один из предводителей рязанского дворянства не учёл. На Грязного гневно очами сверкать да брови хмурить — дело неблагодарное. Того, кто у самого Ивана Грозного не один год в ближниках служил, гнев какого–то захудалого дворянчика с окраины, пусть даже и выбившегося в воеводы, разве что позабавить сможет.
— Ты, Захар, глотку-то попросту не рви, — недобро усмехнулся мой боярин. — Меня по указу самого государя в воеводы возвели, а ты….
— А ты меня с собой не ровняй! — раненым медведем взревел рязанец.
— И не думал даже, — ядовито хмыкнул в ответ Грязной. — Я самого Ивана Васильевича Грозного ближний человек. И в опричнине он меня в начальные люди вывел, и над войском воеводой ставил. В думные дворяне опять же возвести соизволил. А теперь, опять же, я походным воеводой по указу его сына, царя Дмитрия Ивановича ставлен. А ты кто такой? Тут равнять, и
