Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр
Следующим утром Ли Тяньяо решил, что Шан Сижуй, должно быть, ночевал где-то не в гостинице, однако в полседьмого утра из соседнего номера уже донеслось бормотание – это Шан Сижуй упражнял голос. Ли Тяньяо подумал, что хорошо бы над ним подшутить. Каждый позавтракал в своем номере, и вместе с едой им прислали свежую газету. Вчера журналисты сделали множество снимков Шан Сижуя на сцене, однако в выпуск в итоге попал тот, где У Юэлай, прильнув к нему, тянула его за рукав куда-то прочь. Лица у героев фотоснимка были встревоженными, при одном взгляде на них сразу становилось ясно: что-то стряслось! Прочитав саму статью, Ли Тяньяо сложил газету и вздохнул. Даже он, человек посторонний, не имеющий к этому никакого дела, переживал за Шан Сижуя.
Ли Тяньяо не стал рассказывать Шан Cижую о статье в газете, однако не прошло и полдня, как Шан Сижуй сам о ней узнал. Мальчик-газетчик на улице громко выкрикивал: «Шан Сижуй прибыл в Шанхай навестить Сюэ Ляня, а на деле его ждало тайное свидание с У Юэлай», и звучало все так, будто Шан Сижуй из-за женщины позабыл друга. Прикрыв шарфом рот и нос, Шан Сижуй подбежал к газетчику и выхватил у него из рук газету. Стоило ему разглядеть снимок, на котором он выглядел в точности как крадущийся воришка, и сердце его яростно заколотилось от злости. Затем он прочитал саму статью: хотя имена, время и место было указано верно, все прочее оказалось полнейшей небылицей. Что за статья такая, в которой расписываются подробно чувства и желания главных ее героев – мужчины и женщины? И снова журналисты издеваются над ним! Мальчишка-газетчик все размахивал руками, пронзительными криками зазывая покупателей, и Шан Сижуй сердито прокричал:
– А ну прекрати орать! Все это вздор!
Он сунул газету в руки мальчишке, а сам пошел прочь. Мальчишка нагнал его, распекая на шанхайском диалекте:
– Ты совсем больной? Чего глядишь, если покупать не собираешься! Деревенщина!
Ли Тяньяо приготовился уже к тому, что из-за сплетен Шан Сижуй поспешит вернуться в Бэйпин, однако их коллеги, узнав о его визите, устроили для него банкет, где сердечно приветствовали гостя. Пришел даже директор звукозаписывающей компании, чтобы обсудить с Шан Сижуем вопросы сотрудничества. Шан Сижую пришлось признать, что возвращение в Бэйпин в такое время будет выглядеть как проявление слабости, а одна сплетня не стоит его уверенности, поэтому он со спокойной душой проводил время с друзьями из театрального мира, собираясь с ними за обедами и обсуждая деловые вопросы. Единственное, ему было стыдно перед У Юэлай: изначально ничего ведь и не было, а журналисты, высосавшие сплетни из пальца, представили роман между ними как чистую правду, и наверняка репутация У Юэлай теперь пострадает. Своими переживаниями он поделился с Ли Тяньяо, а тот, еще раз убедившись в глуповатости Шан Сижуя, не удержался от смеха и потрепал его по голове, в точности словно собаку по шерсти погладил:
– Так вы, оказывается, и в самом деле не осознаете, какой великий вы актер! Да ведь сплетня с вашим участием только поднимет статус У Юэлай! Ходят слухи, что вы, Шан-лаобань, покорились чарам У Юэлай, сломленные окончательно ее красной юбкой. Напротив, У Юэлай собирается ковать железо, пока горячо, заставит журналистов опубликовать еще несколько статей! В конце концов, вы подумайте о себе: вы впустую растрачиваете свою репутацию на проститутку, разве вас это не злит?
После этих слов Ли Тяньяо вдруг осенило: все это время Шан Сижуй греет несметное число людей в лучах своей славы, а сам Ли Тяньяо, хоть и сторожит горы сокровищ, постоянно остается с пустыми руками – так не годится! Надо отыскать способ и заставить Шан Сижуя сыграть вместе с ним в нескольких спектаклях, и тогда он собрал бы хорошую кассу!
Все то время, пока Шан Сижуй оставался в Шанхае, больше всего его пребывание осчастливило Шэн Цзыюня. Он одолжил у семьи автомобиль и каждый день развлекал Шан Сижуя поездками по городу, со всем рвением исполняя роль маленького слуги. Сейчас подле Шан Сижуя не было управляющего, не было актеров и Сяо Лай, а еще не было Чэн Фэнтая – целыми днями Шан Сижуй принадлежал ему одному, и никогда еще Шэн Цзыюнь не ощущал подобного спокойствия! Он сидел совсем близко к Шан Сижую, болтал с ним о чем угодно, водил в те рестораны, которые выбирал сам, – нечего и говорить, что блаженство охватывало его душу! Однако продлилась эта благодатная жизнь совсем недолго – не прошло и половины первого лунного месяца, как явился Чэн Фэнтай и все испортил!
Глава 38
Шан Сижуя совершенно не интересовало, как обстоят дела у его труппы «Шуйюнь», но вот идею Ли Тяньяо поставить совместный спектакль он сразу же поддержал, желая тем самым вернуть из благодарности долг. Поскольку это предложение поступило неожиданно, надежного человека, который позаботился бы о нем, при Шан Сижуе не оказалось, и тут как раз кстати пришелся доброволец Шэн Цзыюнь. Он был неуклюж и болтлив, но, по крайней мере, не замышлял ничего дурного. За эти дни Шэн Цзыюнь успел полностью завладеть Шан Сижуем. Он будто очутился во сне наяву: служил Шан Сижую верой и правдой, развлекал болтовней, выбирал украшения для головы, заваривал и подносил чай – в общем, всячески раболепствовал, как и полагается простому слуге. В Бэйпине подобное было совершенно немыслимым. От счастья у него кружилась голова, и он не удержался от слов:
– Сижуй, через несколько месяцев я закончу учебу и сразу же устроюсь к тебе в «Шуйюнь» на службу, хорошо?
Окажись на месте Шан Сижуя какой-нибудь лаобань посмышленее, он отшутился бы и отмахнулся от Шэн Цзыюня: куда уж баричу из состоятельной семьи прислуживать актерам! Однако Шан Сижуй всегда считал актерство благородным делом, себя ценил очень высоко, а потому вовсе не думал, будто эта работа унижает студента. Кивнув, он проговорил:
– Можно! Ты приходи, я возьму тебя на службу.
В голосе его послышалась благодушная нотка.
Шэн Цзыюня охватило возбуждение, он хотел было продолжить разговор, но тут настал черед Шан Сижуя выходить на сцену. Он указал на чайник, стоявший на настольной плитке, и очень серьезно сказал:
– Ты не торопись, сперва присмотри за
