Фрэнк Синатра простудился и другие истории - Гэй Тализ
Хотя Бонанно отказали в гражданстве, а затем выслали из Канады, подозрения Магаддино не ослабели. Они основывались не только на канадском вопросе, как полагали люди Бонанно – их питали страх и зависть. Люди Бонанно вспоминали, какой угрюмый вид был у Магаддино на свадьбе Билла в 1956‑м, вспоминали, как он стоял у помоста, озирая великое сборище мафиози, которые съехались со всех концов страны из уважения к Джозефу Бонанно, и как громко сказал кому-то за своим столом: «Ты глянь на эту толпу. Теперь моему братцу и слова не скажи – вознесется до небес!»
Билл к тому же чувствовал, что Магаддино не жалует и его самого; достаточно вспомнить, в какое бешенство пришел босс Буффало, когда старший Бонанно назначил сына третьим номером в своей организации, через голову кандидата, которого Магаддино считал более достойным, а именно его зятя Гаспара Ди Грегорио. Ди Грегорио тридцать лет состоял в организации Бонанно, и до недавнего времени Билл считал его одним из самых верных последователей отца. Это был молчаливый, седой человек пятидесяти девяти лет, управлявший фабрикой верхней одежды в Бруклине, такой неприметный, что даже ФБР, кажется, не взяло его на заметку; родился Ди Грегорио в Кастелламмаре, вместе со старшим Бонанно участвовал в знаменитой войне бруклинских банд в 1930‑м, а год спустя, когда Джозеф Бонанно женился на Фэй Лабруццо, был у него на свадьбе шафером. Он крестил Билла Бонанно, был ему другом и советником в школьные и студенческие годы, и Билл толком не понимал, когда и почему его крестный решил отдалиться от организации Бонанно, да еще и сманить с собой часть людей – ведь Ди Грегорио всегда был соратником, а не лидером. Единственное, в чем Билл мог быть уверен – после многолетних усилий Магаддино наконец удалось использовать Ди Грегорио в качестве клина, вбитого в организацию Бонанно. Ди Грегорио увел с собой человек двадцать – тридцать, а может, и больше; Билл Бонанно мог лишь догадываться, скольких, потому что в данный момент нелегко было с точностью определить, кто за кого. Возможно, пятьдесят из трехсот членов семьи Бонанно переметнулись за последний месяц вследствие решения Комиссии исключить старшего Бонанно из своего состава, – добавили масла в огонь и заверения Магаддино в том, что Комиссия защитит их от возмездия верных людей Бонанно.
Какова бы ни была ситуация, Билл Бонанно понимал, что остается только ждать. Отца, может быть, уже и нет на свете, важно теперь самому остаться в живых, чтобы сделать все необходимое. Выходить из дома сейчас было бы глупо, скорей всего, самоубийственно. Выследят – если не полиция, так ребята Магаддино. Поэтому Бонанно попытался обуздать ярость и отчаяние и приготовился к долгому ожиданию вместе с Лабруццо. Телефон уже звонил – третий кодовый звонок за пять минут; члены команды докладывали с других конспиративных квартир, ждали сообщений от него через службу автоответчика. Через какое-то время он позвонит и сообщит, что на месте.
Настал полдень. Через планки жалюзи Билл наблюдал мрачный, бессолнечный день. Лабруццо сидел на кухне за столом и пил кофе; пес лежал у его ног. В кладовой было полно консервов, коробок с макаронами; в морозильнике много мяса и соуса. Бонанно, и так неплохой повар, теперь напрактикуется вдоволь. Несколько дней они тут вполне проживут. Только пес будет тосковать по воздуху.
Бонанно и Лабруццо провели в заточении почти неделю; спали по очереди с оружием наготове; только по ночам их навещали люди из самых надежных, в том числе капитан мафии по имени Джо Нотаро. Он много лет был близок к семье Бонанно и пользовался уважением за трезвость суждений и осторожность. Но в первое же посещение Нотаро покаянно признал, что косвенно в ответе за похищение старшего Бонанно.
Он вспомнил, как в день похищения сидел в своей машине и обсуждал планы Джозефа Бонанно на вечер с одним из соратников, причем довольно громко, так что мог услышать водитель. Шофером у Нотаро служил смирный человек, который состоял в организации уже несколько лет, но никто из членов его не воспринимал особенно всерьез. Как позже выяснил изумленный Нотаро, шофер был осведомителем в клике Ди Грегорио. Должно быть, он затаил злобу на семью Бонанно, когда один из капитанов отбил у него подружку, а Джозеф Бонанно был слишком занят, чтобы вступиться за водителя. То, что обидчик впоследствии загремел на долгий срок по обвинению в торговле наркотиками, по-видимому, не залечило нанесенной раны. После похищения Бонанно шофер исчез, и Нотаро только что узнал, что он теперь возит кого-то у Ди Грегорио.
Среди прочих обрывочных сведений, собранных Нотаро и другими офицерами из разных источников – от букмекеров и кредиторов до сотрудников ночных клубов и других заведений, связанных с преступным миром, – было и то, что Джозеф Бонанно пока жив и люди Магаддино держат его где-то на ферме в горах Катскилл, на севере штата. ФБР и полиция, судя по всему, сосредоточили поиски именно в том районе, а также наведались в дом Бонанно в Тусоне и взяли под наблюдение усадьбу покойного Джо Мальокко, прикинув, что она могла бы стать идеальным убежищем благодаря мощным стенам и частному доку. Что касается положения в организации, офицеры Бонанно полагали, что более двухсот человек сохраняют верность лидерам и моральный дух их не упал. Большинство людей сидели взаперти, спали по очереди и сами готовили себе еду в квартирах и съемных комнатах. Бонанно и Лабруццо доложили, что в одной такой квартире накануне за ужином ребята жаловались на металлический привкус спагетти: позже выяснилось, что повар, энергично мешая мясной соус, выронил пистолет из подмышечной кобуры прямо в котел.
* * *
С каждым визитом офицеры организации приносили свежие газеты; из них Лабруццо и Бонанно узнавали о невероятной шумихе вокруг похищения. В нескольких газетах появились фото младшего Бонанно; были высказаны догадки, что и его похитили враги отца, либо он прячется в Нью-Йорке или в Аризоне, а то и вовсе взят под программу защиты ФБР. Один репортер позвонил в штаб-квартиру Бюро, чтобы подтвердить информацию, но ему отказались давать комментарии.
Газетных писак сюжет явно забавлял, о чем Билл мог судить по заголовкам вроде «Нет ни Джо, ни бананов!» К тому же репортеры осаждали его жену и детей в Ист-Медоу. В одной газете было написано, что Розали, высунувшись из окна, «дрожащим голосом» ответила журналисту, что ничего не знает о местонахождении мужа, и что глаза у нее были «красны от
