Фрэнк Синатра простудился и другие истории - Гэй Тализ
* * *
Одной из причин того, что Фрэнк Лабруццо вышел из их общей с Биллом Бонанно квартиры, была необходимость позвонить в службу организации по ближайшему телефону-автомату и купить ранний выпуск ежедневной газеты – в поисках новостей или объявлений, которые могли представлять особый интерес. Как обычно, Лабруццо сопровождал третий жилец их квартиры, пес. По предложению Билла Бонанно, все члены банды, кому нужно было залечь на дно, держали собак – поначалу это немного затруднило поиски жилья (не все домовладельцы охотно пускали с животными), но в дальнейшем все согласились с Бонанно: собаки чутко реагируют на любые звуки за дверью, что и людям полезно, к тому же эти звери – незаменимые компаньоны на прогулках: человек, выгуливающий собаку, почти не вызывает подозрений.
Бонанно с Лабруццо вообще любили собак; их объединяло не только это, поэтому сосуществовать в небольшой квартире им было легко. Спокойный, покладистый, довольно приземистый Фрэнк Лабруццо носил очки, в темных волосах была заметна седина. Этот пятидесятитрехлетний мужчина занимал один из высших чинов в организации Бонанно, а вдобавок состоял в ближайшем родстве с боссами: его сестра Фэй была женой Джозефа Бонанно и матерью Билла, которому Лабруццо в чем-то был ближе родного отца. Между ними никогда не существовало ни напряжения, ни соперничества – никаких проблем с эго и тщеславием. Лабруццо не отличался амбициозностью, не так жаждал власти, как Джозеф Бонанно, и деятельности, как его сын. Он довольствовался второстепенной ролью в мире, сознавая, что мир этот намного больше, чем кажется младшему и старшему Бонанно.
Лабруццо окончил колледж и перепробовал много занятий, впрочем, ни на одном месте долго не удерживался. Кроме работы в «IBM», он в разные времена продавал страховки, владел бакалейной лавкой и похоронным бюро. Когда-то на паях с Джозефом он основал ритуальный зал в Бруклине, близ дома, где родился, в центре квартала, где на рубеже веков поселились тысячи сицилийских иммигрантов. Именно в этом квартале старший Бонанно стал ухаживать за Фэй Лабруццо, дочерью зажиточного мясника, который в эпоху «сухого закона» приторговывал вином. Мясник гордился тем, что в зятьях у него будет сам Бонанно, хотя свадьбу в 1930 году пришлось перенести на тринадцать месяцев из-за войны кланов, в которую вовлеклись сотни вновь прибывших сицилийцев и итальянцев, включая Бонанно. Они перевезли свои провинциальные разногласия в Америку прямиком из древних горных деревушек, давно оставшихся позади, но не забытых. Эти люди принесли с собой в Новый Свет старые обычаи и распри, устоявшиеся дружбы, страхи и подозрения – они не только сами варились в них, но и передали в наследство детям, а порой и детям детей. Среди таких наследников были и Фрэнк Лабруццо и Билл Бонанно, которые теперь, в середине 1960‑х, в век космических кораблей и ракет вели феодальную войну.
Обоим казалось нелепым и одновременно знаковым то, что они так и не вырвались из замкнутого мирка своих отцов; эту тему они часто обсуждали во время своего многочасового вынужденного заточения, обсуждали, как правило, в иронических и беззаботных тонах, но временами с сожалением и даже горечью. «Ну да, все еще едем в телегах!» – как-то раз вздохнул Бонанно, и Лабруццо с ним согласился: они, современные люди, затерялись в прошлом, точат древние топоры, что особенно удивительно в случае Билла Бонанно. Он оставил Бруклин в раннем возрасте и поступил в школу-интернат в Аризоне, где вдали от семьи научился ездить верхом, клеймить скот, встречаться с белокурыми дочками ранчерос. Позже, уже студентом Аризонского университета Билл командовал взводом офицерского резерва, маршируя по футбольному полю перед каждым матчем и размахивая американским флагом под звуки национального гимна. То, что он внезапно переместился из кампуса на юго-западе в опасный мир отца в Нью-Йорке, было следствием череды из ряда вон выходящих обстоятельств, то ли зависевших от него, то ли нет. Разумеется, он сделал шаг навстречу отцу и его миру, когда в 1956‑м женился на Розали Профачи, хорошенькой темноглазой племяннице Джозефа Профачи, импортера-миллионера и, по совместительству, члена национальной Комиссии мафии[68].
Билл Бонанно впервые встретил Розали Профачи, когда та вместе с его сестрой училась в монастырской школе на севере штата Нью-Йорк. У Билла в то время была в Аризоне девушка, типичная свободолюбивая американка, а Розали, хоть и была красотка, отличалась робостью и замкнутостью. И все же пара во время летних каникул встречалась все чаще и чаще – в первую очередь благодаря воле родителей; те были очень дружны и ненавязчиво выражали свое одобрение, когда Розали и Билл о чем-то беседовали или просто сидели рядышком в многолюдных помещениях. На одном из больших семейных сборищ, за несколько месяцев до помолвки, Джозеф Бонанно, отведя в сторонку свою дочь Кэтрин (ей уже исполнился двадцать один), спросил, как она смотрит на вероятную женитьбу Билла на Розали. Кэтрин Бонанно, весьма независимая девица, на миг задумалась, а затем сказала, что лично ей Розали очень нравится, но она не думает, что девушка – подходящая партия для Билла. Ей не хватит характера, чтобы принять ее брата – такого, какой он есть и каким может стать. Кэтрин хотела еще что-то добавить, как вдруг мощная оплеуха едва не сшибла ее с ног, и девушка в растерянности и слезах выбежала из комнаты. Никогда раньше она не видела отца в такой ярости.
