Избранное - Алессандро Мандзони
Марино
Это слово!..
Отечество!.. Тому, чья жизнь полна
Лишь им одним, его названье — радость.
Но пусть дрожит, кто назовет его,
Когда он друг его врагам.
Марко
И значит,
Что это я?..
Марино
Но за кого в сенате
Сегодня вы так страстно говорили?
Что разбудило гнев ваш? Ваш испуг
Зажгла опасность родины, быть может?
Кого вы защищали? Вы один?
Марко
Кто вы, я знаю. Пусть моя судьба
В руках у вас, но голос мой свободен.
Над ним нет места внешнему суду.
Судья ему один — мое сознанье.
И лишь тогда я был бы виноват,
Когда бы я не этот подал голос.
Но я готов во всем отдать отчет.
Что нужно вам?
Марино
Заботливости нашей
Доверено все, что могло бы быть
Опасным родине, сомнительным и вредным.
Вот почему вы позваны сюда.
Вам непонятно это? Если нужно
Вам объяснять и это, — я скажу.
Сегодня вы подвергнетесь допросу
И объясниться предо мной должны.
Не ваша жизнь, но день из вашей жизни
Внушает нам сомнение.
Марко
Какой?
И, может быть, он не один? Их много?
Мне все равно. Мне нечего бояться.
Все дни мои, вся жизнь моя…
Марино
Известна —
Нам даже лучше, чем известна вам.
Не все хранить умеет память; книги
Не забывают…
Марко
Свой отчет во всем
Готов вам дать…
Марино
И вы дадите,
Когда его потребуют от вас…
Припомним все. Команду нашим войском
Сенат доверил Карманьоле. Многим
Казался он опасным. Но другие
Не соглашались с этим. Кто был прав,
Кто ошибался — можно было спорить;
Тогда все было спорным. Нашим пленным
Он возвратил свободу. Комиссаров
Он оскорбил. Он дерзко отказался
Исполнить наши просьбы. Он разбил
Своих врагов, но весь успех победы
Сам уничтожил. Многие прозрели
И на него переменили взгляд.
Но — дальше. Слишком на его поддержку
Надеялся отважный Тревизан,
Когда на По атаковал он смело
Миланский флот. Но натиск был отбит.
Он подкреплений ждал от Карманьолы,
Просил о них и получил отказ.
Сенат был в гневе. Но еще немного
Нашлось в сенате робких голосов
В защиту графа. И теперь — Кремона!
Когда бы к ней на помощь он пришел,
Она могла бы до сих пор держаться.
Но помогать ей он не захотел.
Об этом речь сегодня шла в сенате.
Защитники умолкли. Лишь один
Красноречивый выступил защитник
Потерянного дела… Это — вы!
Вам кажется, что до сих пор невинен
Несчастный вождь, что мы должны хвалить,
А не прощать такого кондотьера…
Одна судьба в несчастье виновата,
Судьба… и мы. Теперь не справедливость
Ведет свой суд над графом, а вражда,
Надменность наша, ненависть и злоба.
Мы до сих пор простить ему не можем,
Что он стоит так высоко над нами.
Пока отцы сената не слыхали
Таких речей. Сегодня в первый раз
В собранье их такой раздался голос.
Они молчали. Удивленный взор
Искал того, кто говорить решился
Таким нежданным, странным языком.
Такие речи только иностранец
Иль тайный враг в сенате мог держать.
Изменником объявлен Карманьола.
Мы от него должны теперь отнять
Возможность делать вред нам. Он опасен.
Он страшен нам. Находчивая дерзость,
Коварный нрав — вот что пугает нас.
Открытой силой спорить невозможно
С таким врагом. Он может обратить
На нас оружие, которое мы сами
Ему вручили. Силен нашей силой
Противник наш. Сердца его солдат
И их мечи ему вполне послушны.
Что, если он в открытый вступит спор
С Венецией? Его решенья быстры.
Он не умеет медлить. Что же, нам
Подвергнуть родину опасности и риску
Открытой битвы? Он тогда уйдет
Из наших рук. Нет места правосудью
В таких условиях. Одно осталось нам.
С обманщиком борьба — борьба обманом.
Он нас принудил выбрать этот путь,
И мы теперь на этот путь выходим.
Вот общий голос. Что же, друг его,
Вы говорили? Вам напомнить надо?
Вы чересчур спокойны. Я напомню,
Каким вас видел беспристрастный взор.
Вы позабыли все. Вам ваша мудрость
Для вашей дружбы оставляла круг
Достаточно широкий; вы же, Марко,
Границы все безумно перешли.
Пред близорукими себя вы обнажили;
Открылись тем, кто до сих пор не знал
Того, что нам давно было известно.
Все говорят: сегодня был в сенате
Несдержанный и страстный человек;
В опасности секреты государства;
Необходимо меры предпринять,
Чтоб он не мог…
Марко
Синьор, вам все возможно.
Не знаю я, зачем теперь я здесь.
Но все равно. Я не могу позволить
Вам забывать, что я патриций. Вам
Так оскорблять себя я не позволю.
Патриций я. И я один из вас.
И мне близки заботы государства,
И мне близки, как каждому из вас,
Его секреты…
Марино
Вам еще неясно,
Зачем вы здесь? Так знайте — государство
Считает вас опасным. Вы должны
Мне доказать, что нет ему причины
Бояться вас. Возможность оправдаться
Дается вам сенатом. Это милость.
Марко
Я обвиняюсь в дружбе с Карманьолой?
Такой вины я отрицать не буду.
Я друг ему. Здесь признаваться в этом, —
Быть может, нужно мужество. И здесь
Я повторю спокойно: он мне друг.
Но, может быть, он недруг государству?
О, если так, он враг и мне. Но разве
