100 арт-манифестов: от футуристов до стакистов - Алекс Данчев
Жестокость, по мнению Арто, была физическим, жестовым разоблачением, срыванием маски, абсолютной решимостью разрушить ту ложь, которая «саваном лежит на нашем восприятии». Георг Базелиц нашел в этом свою программу, ощущая глубокую связь с творчеством Арто еще с тех пор, как увидел его рисунки в свой первый приезд в Париж в 1961 г. Как и работы прочих, ощущавших отчужденность, — и здесь так и хочется подвергнуть Базелица психоанализу — рисунки Арто привлекали Базелица тем, что, казалось, облекали моральное содержание в энергичные формы. Средства они использовали как можно более уродливые. «Я вычертил и высек всю ярость из своей борьбы, — писал Арто в 1946 г., — и эти мучения, мои рисунки — всё, что осталось». Эти мучения могут стать делом всей жизни. Живопись Базелица изобретательна и остроумна, но она по-настоящему серьезна, как и живопись его современника Рона Б. Китая (М89 и М98), и, вероятно, по схожим причинам. Как признался Базелиц, это связано с «нездоровой» историей — историей Германии и, возможно, его собственной.
Базелиц — великий читатель и одновременно интеллектуал и художник, который работает не только головой, но и ногами. «Я работаю исключительно над изобретением новых украшений», — утверждает он. Но эти украшения — не просто безделушки. Обычно они перевернуты вверх ногами — список недавно пополнил «Перевернутый Ленин» — как будто для того, чтобы поставить всё с ног на голову, ниспровергнуть или опустошить, Базелиц ироничен. Возможно, это его единственный список. Физически и психологически он смотрит на вещи извне. «Я исхожу из состояния дисгармонии, из уродливых вещей… из чересчур больших ног».
См. также его «Инструменты художника» (M88).
* * *
Поэты лежали в канаве,
их тела в болоте.
Слюна всей страны
плавает у них в супе.
Они вросли между слизистых оболочек
в коренные области людей.
Крылья не унесли их на небеса —
они обмакнули перья в кровь,
не потратив ни капли на письмо, —
но ветер несет их песни,
поколебавшие веру…
Поэты всё поднимают руки. Показать изменения? Озлобленность, бессилие и отрицание не проявляются в жесте. — О КОНФУЗАХ! Выпустив заряд последней истины, порвав со всеми, кто не может обернуть искусство в ЗАПАХ.
«Поверхностные» занимались художественно-историческими пристрастиями, долго говорили о последних штрихах, слишком быстро впадали в экстаз, мистифицировали со страстью коллекционера, шли через художественные представления. Они растянулись на белых простынях, не мяли постелей выживших, они не доверяли останкам последнего домашнего задания, не делали очевидными липких нитей и глумились над бесплодными волнениями. Остальная история — примеры. Богохульство с нами, бластогенез (цветение наростов) с нами, бледность и синева — наши. Методы упрощения тех, кто избежал заточения в постели, возносили их все выше на гребни волн, они находили подтверждение в наскальных рисунках в Сахаре, в линейных конструкциях египетских рельефов и в лесах плауновых. Никаких салютов их приветливости здесь!
Гении потянулись к небу — зарылись в жидкую землю. Лед треснул под туманным лабиринтом. Окаменели те, кто верит в плодородие; кто верит в него, кто отрицает своих отцов и почитает их. Огненные борозды во льду, хрустальные цветы, сети иголок, разломанное звездное небо.
Застывшие обнаженные тела с корками на коже — след пролитой крови. Обрюзгшие добряки. Лица в перспективе, нарисованные луной на реке, лица, на которые капают сточные воды. Жаба, которая живет, слизывая слюну певцов. Хрустальные горы с красным свечением. Гомер, вода твоих глаз в горном озере. Попался в ловушку руководств, которые изобрели этот метод.
Примирительная медитация — начиная с созерцания самого маленького пальца ноги. На горизонте, в самой туманной дали, всегда видны лица. Под одеялом что-то дрожит и трясется, за занавесом кто-то смеется. Вы видите у меня в глазах алтарь природы, плотское жертвоприношение, остатки пищи в выгребной яме, истечение простыней, цветы на пнях и корнях, восточный свет на жемчужных зубах красавиц, хрящи, негативные формы, пятна теней и восковые капли. Марш эпилептиков, оркестровку дряблых, бородавчатых, грубоватых и медузообразных существ, конечностей и переплетенных эректильных тканей.
М73. Рафаэль Монтаньес Ортис.
Деструктивизм: манифест (1962)
Впервые опубликован в книгах: Рафаэль Монтаньес Ортис: годы воина, годы духа 1960–1988 гг. (Нью-Йорк, 1988).
Рафаэль Монтаньес (Ральф) Ортис (родился в 1934 г.) — американский художник-авангардист с длинной родословной в деструктивизме. В 1966 г., на первом Симпозиуме разрушения в искусстве в Лондоне, одним из организаторов которого был Густаво Мецгер (см. M69), Ортис провел серию из семи публичных показов разрушения, в том числе свои знаменитые концерты с разрушением пианино, снятые Би-би-си. Разрушение пианино стало его специализацией. Он провел более восьмидесяти перформансов в музеях и галереях по всему миру, некоторые даже на частных мероприятиях. Его фортепианные скульптуры уже не просто останки, они представлены в коллекциях крупнейших американских музеев.
На ретроспективе в музее Эль Баррио в Нью-Йорке в 1988 г. он дважды разломал пианино в «Посвящении Хюльзенбеку» и подтолкнул аудиторию к активному участию в разрушении второго пианино. Это посвящение подчеркнуло их взаимное восхищение и определенную историю в дадаизме (см. M29). В 1963 г. Хюльбек/Хюльзенбек написал в своем лучшем прозаическом дадаистском произведении: «Ральф Ортис… очарован предметами, которых нет или пока нет… Когда Ортис хочет показать нам матрас, он показывает не матрас, а предмет, который разрывают непреодолимые силы, разворачивающиеся во времени. Что действительно важно, так это мысль художника о человеке за матрасом, которому приходится пробиваться через джунгли своего существования».
См. также «Самоуничтожающееся искусство» Густава Мецгера (M69).
* * *
Сегодня во всем мире есть лишь горстка художников, работающих поистине уникальным в истории искусства способом. Это искусство, которое отделяет создателей от разрушителей, сборщиков от разборщиков, конструкторов от деструкторов. Эти художники — разрушители, материалисты и сенсуалисты, они имеют дело непосредственно с процессом. Эти художники — деструктивисты, и они не притворяются, что играют в веселую игру божественного творения; напротив, у них всепроникающий ответ на желание убивать. Деструктивиста волнует не травма рождения. Он понимает, что в жизни нет необходимости в магии. Что действительно
