Изобрести современность. Эссе об актуальном искусстве - Линда Нохлин
Британские обнаженные
Очевидно, что представленные в коллекции Тейт британские художники, писавшие обнаженную натуру, придерживались более консервативной эстетики, чем Пикассо, Матисс или де Кунинг. В то же время британские обнаженные начала XX века из этого собрания напоминают нам о том, что торжествующая идеализированная плоть классического воображения была не единственным видом наготы, который представляли себе художники прошлого. Страдающая плоть Христа, святых и мучеников была столь же популярной темой. Стоит нам покинуть Грецию и Италию и обратиться к искусству Испании XVII века, например к Хусепе де Рибере, как мы сталкиваемся с множеством обнаженных, в основном мужчин средних лет, с которых сдирают кожу, которых поджаривают на решетке, забрасывают камнями или, в более изящном варианте юного святого Себастьяна, пронзают стрелами. Плоть женщин-святых (признаться, с большей привлекательностью) калечилась посредством колесования, им выкалывали глаза и отрезали груди. Возможно, в то время находились зрители, которых возбуждал вид такой истязаемой наготы, но смысл этих изображений заключался, разумеется, не в этом. Они создавались для того, чтобы преподать моральный урок и продемонстрировать, что плоть должна увять, чтобы дух расцвел. Одним словом, многие художники западной традиции не только прославляли тело, но и вовлекали его в кампанию против его собственной чувственности.
82 Лоуренс Альма-Тадема. Любимая привычка. 1909. Дерево, масло. 66 × 45,1 см
83 Гвен Джон. Обнаженная девушка. 1909–1910. Холст, масло. 44,5 × 27,9 см
Интересно наблюдать, что многие британские художники из коллекции Тейт, похоже, относились к обнаженному телу с подозрением: британскую обнаженную натуру не назовешь счастливой. Есть работы исключительно легкомысленные, вроде «Любимой привычки» (1909, рис. 82) Лоуренса Альма-Тадемы — сцены римской бани с веселыми матронами и служанками, резвящимися среди псевдоклассической роскоши и наслаждающимися каждым мгновением, однако над большинством представленных обнаженных нависает тяжелая атмосфера меланхолии и откровенной депрессии: нагота представляется не столько результатом естественной неформальности, сколько знаком отчаяния. Британская обнаженная натура XX века не свидетельствует о Вере с ее страданиями, как у Риберы, она просто подавлена. Если мы перенесем внимание со спин на виды спереди, то сразу же обнаружим нерешительность, даже робость британского художника перед женщиной, позирующей фронтально. Возможно, не следует приписывать холодной «Сидящей обнаженной» (1952–1953) Уильяма Колдстрима признаки экзистенциальной тревоги, которыми отмечена изображенная в похожей позе, но прямо противоположная по настроению обнаженная девочка-подросток, напряженно позирующая на кровати в «Созревании» (1894) норвежца Эдварда Мунка. Но в то же время в обнаженной Колдстрима нет ни вызывающей надменности, ни блестящей формальной уверенности, ни лукавой отсылки к присутствию автора, которые в начале века наделили фронтально позирующую обнаженную «Кармелину» Матисса (1903) такой властностью. «Голландка» Уолтера Сикерта (ок. 1906) — более волевая картина, чем работа Колдстрима. Но, несмотря на «почти смущающую интимность» (если процитировать книгу «Галерея Тейт: иллюстрированный путеводитель») его обнаженной женской фигуры, бледной и густо написанной, которая неясно вырисовывается перед зрителем на железной кровати в темной неприветливой спальне, образ Сикерта, хотя, возможно, и является исследованием на тему удовольствий живописи, вряд ли говорит об удовольствиях плоти[447]. Только Гвен Джон, сама будучи женщиной, делает из робости англичан перед раздетой женщиной нечто экстраординарное. Ее «Обнаженная девушка» (1909–1910, рис. 83) — шедевр в минорной тональности. Обнаженная юная модель неуверенно возвращает взгляд зрителю из-под тяжелых век, ее стройный торс с покатыми плечами и острыми розовыми сосками выделяется на фоне приглушенных гармоний серого и белого. Эта немного удлиненная — на мгновение вспоминается Эль Греко — изысканная обнаженная фигура принимает вызов со стороны привычного для британцев отвращения к наготе и превращает ее в позитивную, хотя и меланхоличную, эстетическую и выразительную сущность.
Конечно, когда речь заходит об отвращении британцев к плоти, никто не может соперничать с Френсисом Бэконом; но у него отвращение смешано с влечением — особенно к мужскому телу. «Триптих — Август 1972» (1972) — одна из нескольких работ (часть из них имеют такую же традиционную форму триптиха), которые Бэкон посвятил своему умершему партнеру Джорджу Дайеру. Подобно религиозным изображениям прошлого, он имеет центральную панель и два боковых крыла, объединенные повторяющимися желтыми панелями и черными прямоугольными «дверями» на заднем плане, а также элегантными многозначительными лужицами розовой краски, разнообразными по форме и яркости, которые появляются в каждой части изображения. Если «Триптих» и перенял структуру традиционного алтаря, то сделал это с совершенно иными целями. Центральное изображение, экспрессивное, бесформенное, телесного цвета нагромождение переплетающихся мужских тел, можно рассматривать как главную панель алтаря совокупления, где фигуры Дайера и, возможно, самого Бэкона слева и справа выступают в роли святых покровителей. Величайшему мастеру британской обнаженной натуры, возможно, не нравилась плоть, но он писал ее с неистовством, которое до сих пор восхищает и ужасает одновременно.
Постмодернизм: альтернативная традиция
Хотя классическое описание обнаженной натуры у Лорда Кларка представляет собой своего рода господствующий нарратив, тем не менее это господствующий нарратив с некоторым отличием, или différance, в дерридианском смысле. Это отличие конституируется идеей Кларка об «альтернативной традиции». Он сформулировал это понятие, чтобы объяснить «женщин, похожих на луковицы, и мужчин, похожих на корни», созданных готическими художниками Позднего Средневековья. Эта модальность обнаженной натуры получила продолжение и развитие в «несовершенных женщинах», изукрашенных «тяжелыми неровностями плоти», которых мы встречаем у Альбрехта Дюрера, Рембрандта и, гораздо позже и в совершенно иной форме, у Поля Сезанна, немецких экспрессионистов и Жоржа Руо. Конечно, многие из рассмотренных выше британских живописцев обнаженной натуры так или иначе придерживаются этой традиции. Но можно развить выводы этой маленькой главы Кларка. Доведенная до высшей точки противоположения, «альтернативная традиция» может быть с пользой переработана в контрдискурсивную формацию, лежащую в основе большей части современных постмодернистских работ, особенно созданных женщинами-художницами, будь то перформанс, видео, фотографии, скульптура или живопись.
84 Сара Лукас. Зайчика обманывают. Общий вид выставки в галерее Sadie Coles HQ, Лондон, 12 мая — 20 июня 1997
85 Сара Лукас. Зайчика обманывают № 3. 1997. Колготки, чулки, офисный стул, скобы, капок, проволока. 118 × 43 × 89 см
Современное обнаженное тело обычно (и часто блестяще) ruine-abjecte{64}, гротескно, фрагментировано; это как минимум объект сострадания, а в самых экстремальных случаях — жестокого отвращения. В наши дни обнаженная натура служит символом утраты, знаком невозможности в начале XXI века жить в утопическом царстве Прекрасного. Новые обнаженные не только не возбуждают чувственный аппетит, но и определенно отбивают его,
