Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев
По словам Мэри Ли Сетл, молодой американки (в будущем писательницы), служившей в американской армии в Англии, Элиот в своих стихах каким-то образом «преобразил…банальность разочарования и безнадежности в обещание, крепкое, как сталь»[621]. «Бесплодная земля» осталась в прошлом.
3
Он часто болел. Простуда осложнялась бронихитом, порой на неделю и больше укладывая его в постель.
В 1944 года возобновились бомбардировки Лондона – теперь уже крылатыми ракетами «Фау-1», а затем и баллистическими «Фау-2». В июне офисы Фейбера были разрушены попаданием «Фау-1». Элиота тогда в городе не было, но квартира, где он обычно ночевал, стала непригодной для жизни. Теперь он приезжал только на дежурства МПВО, а материалы для работы увозил в Шэмли-Грин.
Курьез, но в это время он отказал в публикации «Скотного двора» Дж. Оруэллу.
В эти же годы начали сближаться пути Элиота и Валери Флетчер.
Эсме Валери Флетчер (Esmé Valerie Fletcher, 1926–2012) родилась в Лидсе, в семье менеджера страховой компании. Ей было 14 лет, когда она услышала по радио «Путешествия волхвов» Элиота.
Валери училась в частной школе для девочек, не слишком «передовой», но была начитанной – ее отец был любителем поэзии. Позже директор школы рассказывала, как она подошла к ней с вопросом: кто автор? Узнав, что это Элиот, она неожиданно сказала: «Я выйду за него замуж», а потом добавила растерянно: «Но как же с ним встретиться?», на что директор, мисс Бартоломью, заметила не без язвительности: «Надо думать, устроившись секретаршей»[622].
Сама Валери позже говорила, что решила тогда во что бы то ни стало работать с Элиотом[623]. Она специально ездила из Лидса в Лондон послушать выступление Элиота в Уигмор-холле. Он читал вяло, уткнувшись в пюпитр. Она вернулась разочарованной, но вскоре, узнав, что он – староста в церкви Святого Стефана, специально приехала на мессу. После мессы Элиот обходил прихожан с кружкой для пожертвований. Валери внесла свою лепту.
По окончании школы она написала в «Фейбер», интересуясь работой, но в этот момент вакансий не нашлось. В Лондоне ей сначала удалось устроиться секретаршей к начинающему писателю Полу Капону, а затем к более известному Чарльзу Моргану, который, однако, не нравился ни Элиоту, ни Хейуорду.
Ее желание стать секретаршей Элиота не было секретом. Умение решать практические вопросы – тоже. Дилану Томасу, известному дебоширу, требовался приличный костюм для визита в «Фейбер». Валери взяла напрокат подходящий костюм на одной из киностудий. Отправляясь к Элиоту, он поинтересовался, не хочет ли она, чтобы в знак благодарности он сбросил с верхнего этажа его нынешнюю секретаршу[624].
4
О жизни Элиота в 1940–1950 годах известно немного. Л. Гордон: «В сороковых и пятидесятых дистанция, которую он держал со всеми друзьями <…> до такой степени строго управлялась, как он их называл, “правилами”, что об этом периоде труднее что-либо узнать, чем о любом другом»[625].
Л. Гордон предполагала, что в годы войны он посещал Америку как частное лицо[626]. Когда для исследователей открылся доступ к письмам Элиота, адресованным Эмили Хейл, стало ясно, что эта гипотеза неверна[627]. В военные годы Элиот писал ей из Англии в среднем раз в две недели. Эмили не раз спрашивала о возможности развода Элиота с Вивьен и брака с нею. «Я ни в коем случае не отвергаю прошлого и ничего из того, что я чувствовал, – отвечал он. – …Но когда это не может прийти к естественному завершению и в какой-то момент абсолютный моральный закон встает между, тогда такое состояние невозможно поддерживать непрерывно… Я готов согласиться, что, если бы мы могли жить вместе, я мог бы стать лучше; но увы, едва ли, если бы для этого я должен был совершить что-то, что считаю дурным»[628].
Он писал, что надеется приехать в Америку в конце 1943-го, но без официального приглашения поездки до конца войны невозможны.
Эмили мечтала стать одной из Элиотов. Жесткий кодекс поведения превращал в символ каждую деталь – брат Генри в переписке с Томом жаловался, что она взяла за правило целоваться при встречах с ним и c другими родственниками, будто уже считает себя членом семьи. Элиот в ответ объяснял, что он взял на себя определенные обязательства, хотя о браке, пока жива Вивьен, не может быть и речи. По рассказу вдовы Генри Терезы, он порвал письмо и заметил, что «Том уже совершил одну ошибку, а если женится на Эмили, сделает другую»[629].
Эмили пришлось уйти из Смит-колледжа. Недолгое время она преподавала на младших курсах в Беннет-колледже в штате Нью-Йорк, затем в старших классах нескольких школ. До конца жизни ей уже не удавалось получить постоянной работы. Относительно долго она продержалась в «академии» городка Конкорд в Массачуссетсе (1943–1947).
Сара (Фанни) Томэйно, одна из учениц Эмили, пишет: «То, что мисс Хейл оказалась со мной в этот короткий отрезок моей жизни, осталось со мной навсегда, – каждая деталь – как она одевала меня [для сцены] в свой собственный сатиновый пеньюар в стиле Империи. Как, после представления, когда материал был весь в пятнах от пота, сказала “разумеется, его больше нельзя носить”. А затем, видя беспокойство на моем лице, что-то сказала или улыбнулась так, что стало ясно “Не переживай, дело того стоило для нас обеих’’».
Она была старше своих учениц больше чем на тридцать лет, и Фанни обращалась к ней «миссис Хейл». Но ей запомнилось возражение учительницы: «Пожалуйста, называй меня мисс Хейл, Фанни. Я до сих пор еще не приняла ни одного предложения о брачном союзе»[630].
Однажды она оказалась с Эмили в поезде, идущем из Конкорда в Бостон. Ее учительница выглядела празднично. «Она сказала, – вспоминала Фанни, – “Я иду в зоопарк с Томом”. Как меня взволновало такое доверие! По школе ходили слухи, что мисс Хейл втайне связана со знаменитым поэтом Т. С. Элиотом. И я была единственной в моей группе по английскому языку, кто считал, что “понимает” Пепельную Среду. И вот, когда поезд подошел к платформе, на ней уже стоял “Том” собственной персоной, в своем темном костюме, опираясь на зонтик».
Несколько раз Элиот выступал перед ее учащимися.
Временная работа не позволяла Эмили строить долгосрочных планов. Она переезжала из одной меблированной комнаты в другую. Контракт приходилось продлевать каждый год. Сохранилась копия ее письма к Элиоту, где
