Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев
повторяются несколько раз, но воспринимаются только как обещание.
Кульминацией оказывается Чистилище.
Глава четырнадцатая. Смирение бесконечно
1
В то время, когда Элиот заканчивал второй «квартет», Ахматова начинала «Поэму без героя». Cлова Элиота «In my beginning is my end» она взяла позже в качестве эпиграфа ко второй части своей поэмы.
Связь существует, однако, и на более глубоком уровне. Например, в отношении к музыке. У Ахматовой:
А во сне мне казалось, что это
Я пишу для кого-то либретто,
И отбоя от музыки нет[615].
По воспоминаниям английского композитора сэра Микаэля Типпетта, «Музыка была второй по значению среди интересов [Элиота] <…> если он хотел найти стимул для своего собственного искусства, он всегда обращался к музыке»[616].
«Cлуховое воображение» было его наиболее сильной стороной.
Вспоминая Ахматову, А. Найман писал: «Наши разговоры не раз касались Т. С. Элиота: в 60-е годы оживился интерес к нему, он стал нобелевским лауреатом. <…> Я переводил тогда главу из «Бесплодной земли», потом главу из «Четырех Квартетов». В «Четырех Квартетах» она отметила строчки:
The only wisdom we can hope to acquire
Is the wisdom of humility: humility is endless.
(Единственная мудрость, достижения которой мы можем чаять, это мудрость смирения: смирение – бесконечно.) Часто повторяла: «Humility is endless». И в это же время появился эпиграф к «Решке» – In my beginning is my end (В моем начале мой конец), тоже из “Четырех Квартетов”»[617].
Взаимосвязи между «Квартетами» и «Поэмой без героя» привлекали внимание исследователей.
Т. Каратеева: «Связь между ними гораздо более глубинна, и – предположу – эпиграф к «Решке» появляется отнюдь не внезапно и не на пустом месте – он лишь озвучивает то, что уже было общего, ту связь, которая существует между двумя поэмами – едва ли не с самого начала. <…> Предположение, что, начиная работу над Поэмой, Ахматова была знакома с вышедшим в 1936 году Первым квартетом Элиота <…> выглядит маловероятным, хотя и интригующим. И тем не менее между «Поэмой без героя» и «Четырьмя квартетами» и – еще в большей степени – между «1913 годом» и «Burnt Norton» <…> можно провести много параллелей – вплоть до совпадения слов и движения образов».
Т. Каратеева обращает внимание на слова Ахматовой: «Я родилась в один год с Чарли Чаплином, «Крейцеровой сонатой» Толстого, Эйфелевой башней и, кажется, Элиотом <…> в любом случае Ахматовой, очевидно, важно указать на это «родство»»[618].
Более важным совпадением, чем годы рождения, могла быть «невстреча» в предвоенном Париже (слово, любимое Ахматовой).
«Поэма без героя» писалась более 20 лет, хотя период наиболее активной работы пришелся на 1940–1944 годы «Квартеты» были закончены в 1942 году, отдельное издание появилось в США в 1943-м, а в Англии – в 1945-м. Казалось бы, какой «информационный обмен» между нею и Элиотом? Но… Сначала источником сведений о современной английской литературе для Ахматовой и ее окружения был Святополк-Мирский, по возвращении в СССР встречавшийся с Ахматовой, Пастернаком и Мандельштамом. Другим «связным» послужил сэр Исайя Берлин.
«И. Берлин (1909–1997) – профессор Оксфордского университета, философ и филолог, в 1944–1945 годах служил в Британском посольстве в Москве <…>. Две встречи с И. Берлином – в конце ноября 1945 г. и в канун Сочельника в январе 1946-го на многие годы определили судьбу Ахматовой <…> знакомство с Берлином стало для Ахматовой как бы прорывом через железный занавес в мир Европы и Америки…»[619]
Взаимодействие «поверх барьеров» могло осуществляться на удивление быстро.
В мае 1949 года в Англии вышла книга С. М. Бaуры (или Боуры) «Творческий эксперимент», посвященная модернистской поэзии. Уже в августе Пастернак писал: «Мне показывали… Бауровскую книгу об Аполлинере, Маяковском, мне, Элиоте и испанце Лорка»[620].
Еще пример переклички «Поэмы без героя» и «Квартетов».
«Burnt Norton»:
Настоящее и прошедшее,
Вероятно, наступят в будущем,
Как будущее наступало в прошедшем.
«Поэма без героя»:
Как в прошедшем грядущее зреет,
Так в грядущем прошлое тлеет…
Эти строки есть и в первой редакции «Поэмы без героя» (1940–1942).
2
К тому времени имя Элиота в Англии и США окружал ореол славы. Он получал многочисленные приглашения для чтения лекций. Весной 1942 года целых пять недель провел в Швеции, сопровождая епископа Дж. Белла, встречавшегося там c представителями религиозной оппозиции Гитлеру – лютеранским пастором Д. Бонхоффером и д-ром Х. Шёнфилдом, прибывшими в Швецию по поддельным документам.
Вместе с тем его поэтическое творчество практически завершилось. Последней значительной поэмой стал «Little Gidding» опубликованный в «New English Weekly» в октябре 1942 года, а в начале 1943-го – в Америке.
Но повседневные обязательства надо было выполнять. «Непоэтическое» чувство долга оставалось характерной чертой Элиота. Он по-прежнему часть времени, обычно с вечера пятницы до вторника, жил в Шэмли-Грин, а со вторника до пятницы находился в Лондоне. Там он дважды в неделю дежурил на крыше, а спал в квартире при офисах Фейбера на Рассел-сквер.
Он регулярно участвовал в передачах Би-Би-Си, выступал перед американскими солдатами в Лондоне, сотрудничал с Британским Советом, писал заметки для иностранной прессы, принимал участие в работе Англо-шведского Общества и Норвежского института, писал отзывы на стихи молодых поэтов, которым предстояла отправка на фронт. Начал работу над книгой эссе «Заметки к определению культуры» («Notes towards the Definition of Culture»), но работа продвигалась медленно.
В апреле 1943 года Ситуэллы организовали вечер поэзии для «Свободной Франции» де Голля в присутствии королевы. Элиот читал заключительную часть TWL. Теперь строки «Что сказал гром» звучали как последние проводы уходящей эпохи.
Многих из тех, кто сыграл важную роль в его жизни, уже не было – в январе 1941 года скончался Дж. Джойс, в марте того же года Вирджиния Вулф покончила с собой. Леди Оттолайн Моррел умерла раньше, в 1938-м. Погиб от несчастного случая капитан Петерс, друг его молодости. Другие оказались «по ту сторону» в ином смысле – Эзра Паунд регулярно выступал по муссолиниевскому радио, Шарль Моррас, которого Элиот высоко ценил, стал коллаборационистом и входил в окружение маршала Петена.
Но в жизни Элиота война способствовала сближению «бытия» и «быта». Неожиданные сближения порождались невероятными в мирное время ситуациями. Во время ночных дежурств Элиот общался с офицерами, служившими в колониях до выхода на пенсию (их прозвали «индийскими майорами»). В Шэмли-Грин – жил
