Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев
От Мирлис Элиот обычно уезжал в Лондон в среду, в издательстве были присутственные дни. Останавливался он либо в Бельведер-отеле в Кенсингтоне, либо у Фейберов, где одна из комнат была преврашена в бомбоубежище. По ночам в четверг и пятницу он выполнял обязанности дежурного МПВО и на выходных возвращался в Шэмли Грин.
Самыми спокойными были дни с субботы до среды. У матери Хоуп Мирлис была корова, что позволяло иметь собственные молоко и масло. Он как-то сказал Вирджинии Вулф, что долгие годы не вел более здорового образа жизни. Свободные дни позволили ему начать работать над следующим из «Четырех квартетов».
7
Свои «Квартеты» Элиот связывал с последними квартетами Бетховена. «Есть в его поздних вещах небесная или, во всяком случае, более чем человеческая веселость, которая <…> может быть плодом примирения и облегчения после непомерных страданий; я бы хотел достичь чего-то подобного в стихах до того, как умру»[613].
Третий квартет он назвал «Драй Сэлведжес» («The Dry Salvages») «очевидно, от les trois sauvages («трех дикарей». – С. С.) – группы скал с маяком к северо-западу от Кейп-Энн, Массачусетс».
Этот квартет, пожалуй, самый спокойный, что может объясняться требованиями музыкальной структуры – типичным для классической музыки чередованием быстрых и медленных частей.
Во всех них присутствует тема прошлого, настоящего и будущего, но здесь она переплетается с темой реки и моря.
Стонет колокол,
Качаемый мертвой зыбью,
Отмеряя не наше время, но время
Старше, чем время хронометров.
Элиоту удалось достичь такого органического единства, что заимствования и аллюзии больше не воспринимаются, как «чужие обломки», скорее это диалог через время – морской колокол Элиота, который помогает найти путь морякам (хотя может и оплакивать их), отвечает колоколу Джона Донна, который «звонит по тебе».
Поэма начинается с воспоминаний о Сент-Луисе:
Я не слишком в богах разбираюсь; но думаю, что эта река
Сильный коричневый бог…
В этом отношении третий квартет противостоит второму, где мысли автора обращены к предкам и их пути в Америку – здесь главенствует возвратное движение.
В квартете многое связано с биографией самого Элиота, но он не автобиографический, скорее это избавление от «земной» биографии, от того, что могло быть дорого, и от того, что причиняло невыносимую боль на земном пути.
Когда в христианстве упоминается жизнь вечная, имеется в виду, что все невечное сгорит, как солома, развеется. Время существует только в сотворенном мире.
В «Драй Сэлведжес» говорится о том, как в земной жизни может все же возникнуть что-то значимое, не обреченное на гибель. Отражением вечности во времени оказывается ритм, повторяющися узор, хотя надежды и воспоминания растворяются и исчезают.
Каждый из квартетов – попытка прорваться в вечность. К концу третьей попытки автор, похоже, смиряется с невозможностью выйти за человеческие границы. Разве что – подготовить почву для следующих попыток. Неудачи «удобряют духовную почву»:
Прошлый опыт, оживший в значении,
Это не опыт какой-то одной жизни,
Но множества поколений.
(подстрочный перевод)
В «Квартетах» больше нет одиночества. Одиночества в толпе, одиночества вдвоем, как в TWL. Одиночества перед недосягаемой фигурой «Леди», как в «Пепельной среде». «Леди» здесь тоже присутствует, только теперь это Богоматерь часовен, которые строили моряки на холмах или скалах над морем.
Третий квартет говорит о смирении, о принятии человеческой доли «с гурьбой и гуртом» (Мандельштам) без претензий на святость для себя.
Подлинное смирение, признание своей обыкновенности, без отказа от «пути через океан» требует большей храбрости.
После неоднократных отсылок к святому Иоанну Креста и его словам о необходимости отказа от привязанности ко всему земному для разговора с Богом может показаться парадоксальным, что необходимым ингредиентом для поэтического «алхимического синтеза» оказался поворот к людям, ощущение общности перед лицом войны. Он произошел зимой 1940 года. Ночные вахты во время немецких налетов, житье среди беженцев в Шэмли-Грин привело к осознанию того, что все мы в конечном счете друг перед другом в долгу и что, по крайней мере для него самого, высокие религиозные порывы без признания этого долга ни к чему не ведут.
Рост популярности Элиота был связан с войной и смиренным признанием себя «одним из многих».
«Фейбер» было одним из редких крупных издательств, специализировавшихся на публикации поэзии. Однако большинство «фейберовских» поэтов «левого» направления разбежалось, когда война стала реальностью. Как говорил Дж. М. Кейнс о «левой» английской интелигенции, которая громче всех призывала к борьбе с нацизмом: «едва прошло четыре недели [с начала войны], как они вспомнили, что являются пацифистами… оставив защиту свободы на долю [комического] полковника Блимпа и носителей галстуков старых [элитных] школ…»
Гитлер иронизировал по поводу предполагаемого бегства руководства Великобритании: «Очевидно, в Канаду поедут те джентльмены, которые заинтересованы в продолжении войны. Боюсь, народу придется остаться в Британии…»[614] Но Элиот (как и Черчилль) никуда не уехал. За год разошлось 12 тысяч экземпляров «Ист-Коукера» – огромный для поэзии тираж.
В феврале 1941 г. в «Фейбере» был опубликован третий квартет (а до этого он вышел в «New English Weekly»).
8
После этого Элиот необычно быстро для себя начал работу над четвертым квартетом, «Литтл Гиддинг» («Little Gidding»). Первый вариант поэмы был закончен в июле 1941 года, а окончательный – осенью 1942-го.
Элиот редко комментировал свои произведения и, как правило, избегал оценок, но «квартеты» в этом отношении были исключением. В интервью Хелен Гарднер, исследовательнице его творчества, он говорил, что каждый «квартет» в итоге оказывался лучше предыдущего, а в «Литтл Гиддинг» ему лучше всего удалось выразить то, что он хотел сказать. В интервью для «The Paris Review» (1959) он высказался еще более определенно – что судьбу всей его поэзии определят именно «квартеты».
Литтл Гиддинг – это особое, «намоленное» место для англиканской церкви. Деревушка, вошедшая в историю благодаря тому, что в 1626 году туда переселилась семья (включавшая братьев, сестер и их детей) англиканского диакона Никласа Феррара (1593–1637), приверженца «высокой церкви». Община в Литтл Гиддинге продержалась до 1657 года, несмотря на гражданскую войну. Там трижды побывал, скрываясь от кромвелевцев, король Карл I. Ее члены строго придерживались распорядка религиозной жизни в соответствии с Книгой общей молитвы
