Эмануэль Сведенборг: Жизнь и труды - Однер Зигстедт
По словам Коллина, Сведенборг не стремился показать себя в каком бы то ни было смысле святым. Его платье было аккуратным и соответствовало общепринятой моде. «Он соблюдал правила хорошего тона и поддерживал общий разговор, где бы ни находился, насколько это было разумно. Будучи умеренным во всем, он не придерживался каких-то особых правил в еде и питье…»
* * *
Радушие Сведенборга проступает особенно наглядно в его вежливом поведении на публике. Он любезно встречал посетителей и даже позволял незнакомцам осмотреть его сад с заморскими диковинами, но запрещал садовнику пускать в сад детей без сопровождения взрослых, чтобы они из озорства не причинили урон насаждениям — вполне оправданная мера.
Робзам рассказывает, что летом 1767 года Сведенборг для развлечения посетителей устроил некоторые новшества. В центре сада, где сходились четыре дорожки, стоял павильон квадратной формы с круглыми скамейками в каждом углу и, по-видимому, столиком в середине. Дорожка на юг от павильона вела к вольеру, или птичьему домику, где обитало множество редких птиц. А в конце дорожки, ведущей на север, он поставил маленький трехстенный домик с тремя двойными дверями и тремя окнами, выходящими в сад. Домик стоял таким образом, что, когда все двери были распахнуты, в зеркале, висевшем в дальнем его углу, отражались сразу три сада — приятный сюрприз для тех, кто открывал дверь в «другой сад» Сведенборга, который, как он утверждал, был прекрасней первого. Сведенборг сам с удовольствием забавлялся этим зеркалом, особенно когда его посещали молодые особы.
Сохранился милый рассказ о молодой дочери соседа Сведенборга Грете Аскбом. Однажды Грета попросила «дядю Сведенборга» показать ей ангела, и тот в конце концов согласился. Он подвел ее к занавесу и сказал: «Сейчас ты увидишь ангела!» С этими словами он распахнул занавес, и девочка увидела… свое отражение в зеркале!
В юго-западном углу сада находился подвал для хранения овощей. Перед ним Сведенборг соорудил из досок лабиринт для увеселения посетителей, в особенности детей. Он принимал всех с неподдельной веселостью и радовался, когда гостям было весело. В то же время, рассказывает Робзам, Сведенборг «никогда не приглашал в свою комнату дам без сопровождения слуги, и когда какая-нибудь дама наносила ему визит, особенно безутешная вдова, желавшая знать судьбу мужа после смерти, или другие, считавшие его прорицателем, он всегда просил кого-нибудь присутствовать при разговоре. Ибо женщины хитры, говорил он, и могут сделать вид, что я желал быть с ними слишком близок; к тому же хорошо известно, что они искажают сказанное, ибо не понимают смысла слов…»
Робзам сообщает много подробностей о домашнем быте Сведенборга. Он работал, не обращая внимания на время суток.
«Когда мне хочется спать, я отправляюсь в постель», — говорил он. Он не требовал многого от слуг. Мария готовила ему постель и ставила в прихожей большой кувшин с водой. Он сам варил себе кофе в кабинете и пил сладкий кофе в большом количестве в любое время дня и ночи. Если он не выезжал, его обед состоял из булки, облитой кипяченым молоком. Он никогда не пил дома вина или чего-нибудь покрепче и не ел вечером, в обществе же ел умеренно и мог за компанию выпить стакан вина.
«Огонь в камине его кабинета никогда не гас в течение всей зимы, зато спальня не отапливалась, и, ложась спать, он накрывался, в зависимости от погоды, тремя или четырьмя шерстяными одеялами. Проснувшись, он тут же шел в кабинет, подкладывал дров на искрящиеся угли вместе с пригоршней березовой коры, чтобы огонь быстрее разгорелся и он смог сварить кофе, который пил без молока или сливок. После этого он сразу же садился писать».
В его комнате было прибрано и чисто, но обставлена она была просто. То же можно сказать о его платье. Правда, случалось, что, когда он собирался в гости и слуги забывали проверить одежду, в ней чего-нибудь не хватало. Однажды он пришел на обед к отцу Робзама в разных башмаках, к вящей радости маленьких девочек, всласть посмеявшихся над забавным стариком.
Он был весел и добродушен в обществе и в часы досуга с удовольствием беседовал с учеными людьми, которые всегда хорошо принимали и уважали его. Он умел вежливо и непринужденно направить в иное русло то легкомысленное любопытство, которое никогда не стремится серьезно рассматривать вещи и явления.
Холостяцкая жизнь, утверждает Робзам, не была следствием равнодушия к женскому полу, ибо «он ценил общество прекрасной и умной женщины как один из самых чистых источников наслаждения, но его углубленные занятия требовали, чтобы в доме днем и ночью царил полный покой».
В жизни Сведенборга можно заметить немало следов его интереса к образованным и умным женщинам. В ранних стихах Сведенборг выражает восхищение одной знакомой английской поэтессой и еще одной шведской. Эмерентия Поль-хем, подруга его юности, написала книгу стихов. Она умерла в 1759 году, и когда некоторое время спустя ее дочери вместе с мужьями нанесли Сведенборгу визит, он заверил, что «беседует с их матерью столько, сколько хочет». Это могло означать, что его теплые чувства к Эмерентии никогда не проходили. Рассказывают, что в последние годы он завел близкое знакомство с некоторыми «синими чулками» в Голландии. Во всяком случае, друзья Сведенборга сообщают, что он имел духовную связь с писательницей Елизаветой Стьернкрона. Как мы уже не раз говорили, Сведенборг отличался относительно крепким здоровьем и болел очень мало. «Поскольку он был всегда доволен собой и своими обстоятельствами, он прожил жизнь во всех отношениях счастливую и поистине даже счастливейшую», — свидетельствует современник.
Так счастливо текла жизнь Сведенборга в 1766–1768 годах, когда он писал книгу «Супружеская любовь», в которой рассказал об ангельском блаженстве и мире. Никто на земле, говорит он, не знал еще происхождения и смысла любви в супружестве, секреты которой открыты ему ангелами.
Книга была закончена весной 1768 года, и 27 мая того же года автор покинул родину, чтобы напечатать ее в Голландии. Как раз когда он отъезжал в карете от своего дома, ему повстречался его сосед Карл Робзам, не без удивления спросивший Сведенборга:
— Как может тот, кому уже под восемьдесят, осмелиться на столь дальнее путешествие?
— Не беспокойтесь об этом, — ответил Сведенборг. — Если вы будете живы, мы непременно еще увидимся, ибо мне предстоит отправиться в такое путешествие еще раз.
Во время этого путешествия Сведенборг встретил
