Озаренные - Леонид Михайлович Жариков
В годы гражданской войны Красная Армия спасла заповедник от гибели. За годы Советской власти хозяйство умножилось. В дальнейшей деятельности нельзя разделять опытное хозяйство и науку. Животноводство должно развиваться во взаимодействии и взаимообогащении с бесценным заповедным хозяйством. Экспериментальная и ученая деятельность в институте должна преобладать.
Аскания-Нова — это нетленная красота, дошедшая до нас из глубины истории. Являясь достоянием прошлых веков, она всей своей сущностью направлена в будущее. А будущее создается сегодня.
Аскания-Нова — это школа ученых, кузница кадров и научных работников. Это центр пропаганды научных знаний и воспитания в молодых поколениях чувства прекрасного.
Спасибо тебе, Аскания-Нова, за благословенную тишину твоих парков, за счастливые минуты, прожитые в первозданной половецкой степи. Советские люди сохранят твои сокровища — в них не только богатство нашей культуры, но связь времен и поколений.
———
Среди шахтерских профессий в Донбассе существует одна необычная, отчаянная, связанная с героизмом и опасностью горняцкая профессия посадчиков лавы, или органщиков. Это смельчаки, подлинные герои, чей труд постоянно окружен уважением.
Посадчики не добывают уголь, они управляют кровлей, обрушивая горные породы в завале, где уголь уже выбран, а породы всей тяжестью держатся на деревянных стойках и «кострах».
Когда лава уходит вперед, образуется обнаженное пространство кровли, усиливается горное давление и работать в забое становится опасно. Чтобы уменьшить давление на забой, нужно обрушить кровлю в завальной части лавы.
Вызывают посадчиков.
Быстрые, молчаливые посадчики берут с собой несложный инструмент — топоры, ножовки — и спускаются в шахту. Придя на место, они снимают куртки и лезут в завал. У посадчиков строгая дисциплина. Они подчиняются только своему бригадиру, его отрывистым, спокойным командам.
Бригадир первым лезет в опасное место. Освещая тьму лучом аккумулятора, он оглядывает заброшенное выработанное пространство, определяя обстановку.
Несокрушимой стеной стоит органная крепь — сплошной частокол из деревянных стоек. Органная крепь отделяет забой от завала, предохраняя людей, добывающих уголь. По другую сторону органной крепи, в темном ущелье завала, кровля потрескалась и провисла, стойки поломались, «костры» смяты исполинской тяжестью каменных пород.
Бригадир посадчиков опытным глазом определяет, какую стойку нужно выбить первой, какой «костер» разобрать прежде других. Вожак чутко прислушивается к малейшему шороху, следит, где кровля «бунит», грозя рухнуть, где держится прочно. Он командир, он отвечает за людей, а кроме того, на нем лежит обязанность правильно «посадить лаву», чтобы ловко отрезать породы по самую органную крепь.
Вот посадчики выбили одну стойку, за ней другую, раздался треск слегка осевшей кровли. Стоп! Теперь нужно зайти с другой стороны, выбить стойку слева. В глухой тишине слышится шорох, сыплются с кровли мелкие кусочки породы — признак сильного давления. Но еще стоят кое-где, еще держат кровлю сплющенные тяжестью «костры», покривились лопнувшие сверху донизу сосновые стойки. Посадчики зацепляют издали длинным крюком последнюю стойку и выдергивают ее. Берегись! Страшный грохот сотрясает подземелье. Одна из стоек, спружинив, вылетает из завала, точно из пушки. Лампа-бензинка дрогнула, и пламя на мгновение вытянулось. Во тьме что-то тяжело и неуклюже перевернулось, и стало тихо, только пыль долго плывет по выработкам. Лава по ту сторону органной крепи сомкнулась навеки.
Досадно, что в наш век техники приходилось прибегать к столь рискованным приемам работы. Досадно, что конструкторская мысль так долго не находила решения неотложного вопроса механизации управления кровлей.
Но вот пронеслась радостная весть: на шахту № 2 «Кантарная» прибыл для испытания комплексный механизм — металлическая передвижная крепь, или сокращенно МПК. То, о чем мечтали поколения горняков, что раньше казалось сказкой, теперь пришло на шахты.
...Протянулась далеко в темноту низкая угольная лава, освещенная лучами шахтерских ламп. Справа пласт. Слева, между стойками крепи, проложен изогнутый желоб транспортера, по которому черной рекой непрерывно плывут куски угля. Где-то вверху лавы, там, где светятся огоньки, гудит комбайн.
Кажется удивительным, что транспортер, изогнувшись, как бы обходит, обтекает стойки крепления. Еще более удивительными кажутся сами стойки крепи. Они круглые, металлические, с могучими стальными плечами. Стойки выстроились в ряд почти сплошной стеной У каждой секции два плеча на мощной круглой ножке. Причем одно плечо, то, что протянулось к груди забоя, длиннее второго, обращенного к завалу. Эти плечи поддерживают кровлю, почти сплошь затягивают ее, и человек в забое находится как бы под железной крышей. Кровля в завальной части лавы обрушивается сама по себе, не влияя на забой.
Жизнь движется вперед. С внедрением МПК решаются многие неразрешимые ранее проблемы и профессия посадчиков лавы исчезает, становится историей.
ЗВЕЗДЫ НАД МИУСОМ
А может, они из легенды пришли —
Шахтерские звезды донецкой земли.
В. Шутов
В донецкой степи, за курганами и туманами, за глубокими балками виден в синей дали гигантский бетонный шлагбаум. От речки ведет на вершину белокаменная лестница. Она поднимается к самому шлагбауму, который снизу кажется маленьким, похожим на детскую колыбель, оставленную кем-то на гребне Донецкого кряжа.
На безымянной высоте воздвигнут монумент в память о беспримерном героизме шахтерских дивизий, которые стояли здесь, удерживая линию фронта в течение 255 дней! Камни стонали, объятые огнем и громом, и кровь лилась, обагряя воды Миуса. Горняки стояли насмерть. Не случайно Гитлер отдал в те дни приказ — моряков и шахтеров в плен не брать!
Медленно и молча поднимаются люди по ступенькам лестницы к вершине, где лишь ветры гуляют да плывут в голубом небе облака. Из-под земли доносится торжественно-величавая мелодия и слышен голос, вызывающий, как на поверке, фамилии погибших шахтеров:
— Нина Гнилицкая... Кравченко... Костя Огневой... Нечипуренко... два брата Полуэктовы... Спартак Железный... — Шла перекличка бессмертия. И сквозь скорбные звуки реквиема можно было расслышать голос матери, ищущей убитого сына:
— Отзовись, моя надежда, зернышко мое, зорюшка моя, горюшко мое. Не могу найти дороженьки, чтоб заплакать над могилой.
Люди, сняв шапки, поднимаются к вершине. По обе стороны лестницы, на склонах горы, цветет лиловыми огоньками клевер, желтеют одуванчики. И сквозь звуки музыки, сквозь страстный материнский зов слышна песнь жаворонка. Мерцая крылышками, он трепещет над откосом горы, и песня его как вечная песня жизни...
Но вот и безымянная высота. Тяжело улегся на
