Противостояние президенту США. Откровения бывшей помощницы Байдена - Тара Рид
– Во-первых, мне нужно, чтобы ты сразу увезла Шарма и кошек в безопасное место, – я говорю быстро и по делу. – Сходи ко мне домой и забери кошек к себе. Потом я позвоню Джессике, расскажу, как ухаживать за Шармом, и вышлю плату за его содержание.
Микаэла вздыхает и произносит:
– Хорошо, я перевезу их в пятницу. А что делать с твоими вещами?
Мы продолжаем строить планы, пока глубокая ночь не сменяется утром. Я плетусь в лобби за кофе. Хочу хорошее латте, но там только черный чай. Хочу, чтобы мой мир обрел смысл. Хочу обнять свою дочь и семью. Все это невозможно. Я осознаю, что это начало долгого, тяжелого, запутанного пути.
Пресс-конференция из центра Москвы транслируется за рубеж. Сцена удобная, но наушник барахлит, и я ерзаю. Мария спокойно сидит рядом со мной, модератор – справа. Тут же находятся несколько журналистов, по бокам и сверху – камеры. Я делаю глубокий вдох и начинаю говорить. Опыт одновременно катартический и стрессовый. Спина и участок под волосами покрываются потом. Я отвечаю медленно, чтобы мои слова можно было правильно перевести на русский язык. Но я также знаю, что это будет транслироваться в США и уверена, что там СМИ сделают одно из двух: либо они полностью проигнорируют эту историю и похоронят ее, либо представят меня преступницей. Никакого промежуточного исхода, скорее всего, не будет.
Я знаю наверняка, что западные СМИ сделают все возможное, чтобы использовать слова «предатель» и «дезертир» в угоду своим державам, которые не хотят, чтобы их нарратив был разрушен. Мой адвокат назвал это отвлекающим маневром, чтобы скрыть правду о Байдене. Но это ни к чему не приведет. Я не офицер разведки и не выдавала никаких секретов, чтобы быть предателем. Я просто рассказала широкой общественности правду о Байдене и его коррупции. Официально мы не были в состоянии войны с Россией, так как же мой отъезд мог быть дезертирством? Однако даже Мегин Келли агрессивно отреагировала на то, что я была в России, когда я впоследствии дала ей большое интервью.
Мы с Машей сидим за ужином в ресторане, выстроенном в форме матрешки. Десерт соответствует стилю заведения. Нам нужно так много всего сделать и сказать! Я рада тому, что я в России. Но, вернувшись в номер отеля, я начинаю испытывать тревогу. Я одна в этой огромной стране, не знаю языка. Все знакомое и привычное сейчас вне всякой досягаемости.
В Москве царит мирный гул. Это крупный город, но его повседневная жизнь проявляет себя бесшумно – люди идут на работу, домой, за покупками. Весной город великолепен, запах сирени витает повсюду. Улицы безупречны. В отличие от Америки, где больше 600 000 людей – бездомные, я не заметила открытого употребления наркотиков и бездомных на улицах Москвы. Люди хорошо одеты и выглядят довольными. Больше всего москвичей среднего и высшего класса.
Я беседую с другом о моей ситуации. Я счастлива быть в таком прекрасном месте, но меня пугает тот факт, что я, возможно, никогда не смогу вернуться домой. Две эти противоречащие друг другу эмоции пронизывают мои повседневные мысли. Маша поддерживает со мной тесную связь, мягко задавая практические вопросы. Подруга ее подруги разрешила мне пожить в ее пустой квартире.
У меня чувство, что я что-то закончила, уехав из США, и начала что-то новое. Маша организует несколько экскурсий: художественный музей, планетарий, Музей Победы. Она договаривается с серьезным и исполнительным стажером из своего офиса, Михаилом, чтобы он объяснил мне, как открыть счет в банке и сделать маникюр. Он выглядит терпеливым и мудрым не по годам, говорит, что хочет стать дипломатом. Михаил и редактор телеканала RT помогают мне сориентироваться в жизни, потому что я сейчас чувствую себя ребенком, который осваивает базовые навыки. Я привыкаю к тому, что на улице каждый день тепло и солнечно, и пока не понимаю жалоб на московскую погоду.
Редактор RT, который обычно очень занят, связывается со мной, и мы обсуждаем возможность дальнейшей работы с этим телеканалом. Все решено. Мне нужно некоторое время, чтобы поверить в это. Я получаю сообщение от Маргариты: «Тара, мы никогда тебя не бросим». Эти слова приглушают мою тревогу, и я вновь удивляюсь невероятной русской душе, отзывчивости и состраданию. У меня есть работа, квартира, и все будет хорошо.
Я захожу в Государственную думу, богато украшенную золотыми эмблемами и историческими фотографиями. Повсюду слышен рабочий гул. Пока я иду в Машин кабинет, Михаил с гордостью рассказывает мне историю здания. Я замечаю, что оно выглядит, как средневековый замок. Арочные каменные проемы, тяжелые двери и большие окна с мягкими белыми занавесками. Ее кабинет украшен российскими артефактами, книгами и предметами искусства. На полу лежит ковер из шкуры волка. Меня провожают в комнату для международных приемов и говорят, что за последнее время только два человека с Запада побывали здесь, и один из них я. Человек, который следит за комнатой, берет мои руки в свои и с теплотой произносит на медленном английском: «Добро пожаловать, мы никогда никого не бросаем». Затем он просит сделать фотографию для своей жены. Я соглашаюсь, и мы делаем фото.
Его доброта остается у меня в душе. Я чувствую себя принятой, согретой и, самое главное, в безопасности. Я так давно не испытывала этих чувств, что чуть не расплакалась. В своей родной стране, в Америке, я чувствовала себя затравленной администрацией Байдена и его политической машиной, и это меня травмировало.
Ночная жизнь была совсем другим делом. В одном из пабов, которые любят посещать иностранцы, проживающие в Москве, я познакомилась с новым другом Крисом Эммсом. У Криса были темные волосы и выразительный лондонский акцент. Мы болтали с ним за обедом, и он давал мне советы по поводу моей новой жизни в России. Он собирался жениться на красивой русской журналистке. Крис тоже столкнулся с юридическими трудностями. Его преследовали США и Великобритания, потому что он, будучи молодым предпринимателем, делал успехи в мире криптовалют, контролируемом центральными банками. США набросились на Криса после того, как он провел семинар на эту тему в Северной Корее. Он попал в список тех, кого разыскивало ФБР, и попросил убежища в России. Крис показал мне самые колоритные местные пабы и познакомил с некоторыми эмигрантами. Эмигрантское сообщество полно драматизма из-за всех тех травм, которые правительства западных стран нанесли своим гражданам за их взгляды. Я познакомилась с ирландскими и британскими экспатриантами, и их компания мне нравилась. Но я быстро поняла, что стала объектом сплетен из-за того, кем меня считали в Штатах. Как и в Америке, были те, кто не верил в то, что со мной произошло.
