Озаренные - Леонид Михайлович Жариков

Смена подходила к концу, пора было выезжать на‑гора́. Мы попрощались с проходчиками и отправились к стволу, но не по штреку, а через угольную лаву.

Здесь была не лава, а проспект. Угольный пласт редкостной мощности: чуть ли не два метра. В такой лаве можно распрямиться во весь рост. Здесь и стойки крепления, поддерживающие каменную кровлю, кажутся необычно высокими.

Хорошо в угольной лаве. Приятен еле уловимый, чуть прогорклый запах угля. Частоколом выстроились по всей длине лавы тумбы крепления. Справа — стоило только посветить лучом аккумулятора — черным блеском искрился угольный пласт, его еще не тронутая целина.

С трудом ступая по грудам хрустящего угля, иногда утопая в нем по щиколотку, мы выбрались на верхний штрек. Оттуда по людскому ходку — к шахтному подъему. Клеть уже стояла внизу. Стволовой отодвинул решетку, и мы вошли.

— С ветерком?

— Давай!.. Прямо в космос, — сказал комсорг стволовому.

На поверхности ярко светило солнце. Глаза, привыкшие к темноте, невольно щурились.

В технической нарядной Ваня Перч устало присел на стул и с наслаждением закурил. Горняки переодевались в шахтерскую спецовку — новая смена готовилась к спуску в шахту.

— Сейчас и Володя Носенко поднимется из шахты, — сказал комсорг. — Вы знаете, как его любит дочурка Лариска. Трогательно и смешно смотреть, как она, малышка, кряхтит — снимает с отца сапоги. Все смеются, а она вцепится ручонками в сапог и тянет. А он ее подбадривает: давай, давай, еще тяни... Хорошие люди. К ним приходят соседи даже не по делу, а просто чтобы радости набраться... И знаете, за что шахтеры особенно любят Володю Носенко? За верность слову. Такой человек не подведет ни товарища, ни Родину.

———

В холодном апреле 1920 года в Москве открылся I Всероссийский учредительный съезд горнорабочих.

Истерзанная войнами страна была разорена. Крестьянские поля поросли бурьяном — их нечем было засевать. У хлебных лавок выстраивались длинные очереди. Над куполами кремлевских храмов, над опустевшими дворцами в Москве летали голодные галки. Рабоче-крестьянскую республику со всех сторон осаждали враги. Красная Армия в напряжении всех сил отбивала атаку за атакой на близких и далеких фронтах.

В огромном нетопленом зале Дома союзов меж холодных мраморных колонн сидели шахтеры — наиболее угнетенная часть рабочего класса старой России. Впервые в истории совершилось небывалое: углекопы страны собрались на свой учредительный съезд.

В изможденных, суровых от вечной тьмы глазах светилась радость надежды и готовность идти на любые трудности, на которые позовет партия большевиков.

С волнением слушали горняки речь вождя революции.

«Товарищи, — начал Ленин, — значение этого съезда... для Советской республики исключительно важно. Вы, конечно, все знаете, что без угольной промышленности никакая современная промышленность, никакие фабрики и заводы немыслимы. Уголь — это настоящий хлеб промышленности, без этого хлеба промышленность бездействует, без этого хлеба железнодорожный транспорт осужден на самое жалкое положение и никоим образом не может быть восстановлен...»

«Ваш союз, — продолжал Ленин, — будет одним из самых передовых союзов, получив на это всю помощь государственной власти, которую мы только сможем дать. И я уверен, что такие же жертвы внесете и вы, в дело создания прочной трудовой дисциплины, в дело поднятия производительности труда и самопожертвования рабочих угольной промышленности, занятых трудом, может быть, самым тяжелым, самым грязным, самым убийственным, который человеческая техника стремится вообще уничтожить.

Но чтобы спасти Советскую власть, сейчас необходимо дать хлеб для промышленности, то есть уголь. Без этого нельзя восстановить хозяйство, нельзя пустить железные дороги, без этого нельзя пустить фабрики и дать предметы для обмена на хлеб крестьянам...»

Издавна Донбасс привлекал к себе алчные взоры капиталистов. В дни царизма слетелись сюда, точно коршуны, финансовые и промышленные тузы Англии, Франции, Бельгии.

С первых дней освобождения Донбасса от иностранных и русских капиталистов Владимир Ильич Ленин проявлял исключительную заботу об этом крае, помогал в трудную минуту шахтерам и металлургам, ободрял рабочих. И они отвечали вождю горячей любовью и преданностью делу революции.

Речь Ленина на первом съезде горнорабочих вызвала среди шахтеров Донбасса неслыханный подъем. Даже праздники превратились в дни трудовых подвигов. Шахтеры массами выходили на коммунистические субботники, отгружали Москве и Петрограду сотни тысяч пудов угля. В 1920 году на первомайскую демонстрацию горняки явились прямо из шахты — с лопатами и обушками, с шахтерскими лампочками в руках. Телеграф передавал в Москву на имя Ленина сводки о победах на фронте труда.

Председатель союза горнорабочих товарищ Артем, побывавший в 1921 году в Донбассе, писал: «На местах положение дел много лучше, чем можно было ожидать. Наблюдается огромный подъем среди рабочих масс...»

Ленин знал, каких невероятных усилий, какого героизма требовало это от горняков. Владимир Ильич считал первоочередной задачей Советского правительства заботу о шахтерах, о снабжении горняков электричеством и машинами.

Даже в дни тяжелой болезни Владимир Ильич не забывал о Донбассе.

И шахтерский край поднимался словно богатырь.

Ушли в историю героические дни первых пятилеток, вторая мировая война, немеркнущая слава восстановления Донбасса после оккупации. Теперь Донбасс индустриальная крепость страны. Могучий край стал кузницей горняцких кадров, родиной новых методов труда.

ЛЕНИНЦЫ

До вершин коммунизма

Добраться, дожить

И шахтерскую лампу

На них засветить.

Я. Смеляков

Был один из тех счастливых дней раннего лета, какими нечасто балует москвичей природа. С утра и до вечера в этот день было безветренно, безоблачно, тепло.

В Александровском саду, раскинувшемся у подножия кремлевского холма, плавал в воздухе тополиный пух, пахло липами. Дети играли в песке у высоких стен Кремля.

Николай Мамай вышел из Александровского сада, чтобы через Троицкие ворота попасть в Кремль. Шахтерский посланец, народный депутат, донецкий забойщик Мамай бывал теперь в Москве частым гостем: он приезжал решать важные государственные дела.

Кусты лиловой сирени, хмурые ели и молодые березки окружали древние кремлевские соборы. Голуби летали над златоглавыми куполами, ворковали в кремлевских бойницах, бродили по тротуарам, путаясь под ногами прохожих.

Почему появляется в душе чувство гордости, когда идешь по древним камням Кремля, почему волнуют сердце его величавые башни и зубчатые грозные стены?..

Кажется, никогда еще не испытывал Мамай такого волнения, как в ту минуту, когда открылась дверь в квартиру Ленина. Он вошел, и его поразила скромность обстановки. В маленькой передней он заметил на вешалке три простенькие трости и