Озаренные - Леонид Михайлович Жариков
— Ну, если так, то поедем и мы, поможем проходчикам, — пошутил я, а комсорг поддержал мою шутку.
— Это можно... Мы, может, и закуску захватим? — подмигнул он Машеньке. Она засмеялась и тут же стала собирать «тормозок» для мужа.
— Я пошутил, — сказал Ваня Перч. — Если будет нужно, бригада сама позаботится о «тормозках». У нас же подземный буфет есть. И буфетчица там, я вам скажу...
Шахта имени Абакумова стоит на окраине поселка в открытой степи. Ее терриконы видны издалека и кажутся то синими в утренней дымке, то окутанными паром после теплых дождей. Терриконы могучие, с крутыми склонами и острой вершиной, поднявшейся к самым облакам.
Через час, одевшись в горняцкую спецодежду, мы с комсоргом спустились под землю, на глубину более полукилометра.
На рудничном дворе — так называется в шахте обширная выработка в околоствольном пространстве — мы вышли из клети и направились по квершлагу к дальним забоям. Вдоль бетонированных стен квершлага тянулись кабели, журчала в канавках шахтная вода.
Вскоре мы открыли массивную дверь и очутились в наклонной галерее, уходящей вниз, в кромешную тьму. Это был людской ходок Первого западного уклона, пройденный по пласту угля.
Комсорг, шагая рядом, не без гордости рассказывал, что эту галерею в прошлом году проходил Володя Носенко со своими товарищами.
Мы спускались точно с горы, идти было скользко. Наши лампы освещали небольшое пространство вокруг. Неуклюжие тени шевелились на стенах. Заплесневелые столбы деревянной крепи поддерживали мрачные своды.
Невольно душу охватило волнение: как это все-таки трудно — врубиться в недра, точно в неприступные скалы, пройти сквозь камень, чтобы достичь драгоценного богатства земли! Завидная должность у шахтеров — дарить людям тепло, тепло своих сердец...
Мы шли по ходку довольно долго. Наконец последние вентиляционные двери гулко захлопнулись за нами, и мы очутились в откаточном штреке.
Здесь дышалось легче. Над головами, под самой кровлей, была подвешена широкая прорезиненная труба, предназначенная для проветривания глухих забоев. Свежий воздух шумел так, что не было слышно голосов. Мы миновали угольную лаву, где под погрузочным люком стояли вагонетки, озаренные голубоватыми лучами «дневного» света. А дальше, в проходческом забое, мелькали огоньки.
Скоро мы пришли — это был тупик. Черный искристый пласт угля большой мощности наискось пересекал штрек, закрепленный похожими на дуги металлическими арками.
Двое обнаженных до пояса шахтеров грузили в вагонетку уголь. Третий держал в руках электрический бурильный молоток и, упершись в него грудью, обуривал забой по породе.
Комсорг подошел к нему и легонько шлепнул ладонью по голой спине.
— Товарищ! Нарушаете правила техники безопасности: надо работать в куртке, — шутливо-строго сказал он. Проходчик обернулся, и я узнал Володю. Лицо у него было потное, грязное от угольной пыли, но зубы сверкали весело.
— Привет начальству, — сказал он, и мы поздоровались.
Отдохнуть бы минуту-другую, благо и повод есть — гости пришли. Но я видел по лицам проходчиков, что им сейчас не до встреч. Володя об этом сказал прямо:
— Просим прощенья, но у нас небольшой аврал, спешим! — И он, упершись грудью в рукоятку бурильного станка, снова принялся обуривать забой.
По запасной бурильной штанге, прислоненной к стене штрека, было ясно, что «проходческий шаг» здесь был более двух метров. И это означало, что взрывчатка закладывается здесь глубоко и проходчики шагают от цикла к циклу более чем на два метра.
В забое стоял легкий конвейерный перегружатель. Проходчики в шутку прозвали его «Петька-лодырь». Этот несложный механизм представлял собой самодвижущуюся ленту, на которую проходчики бросали уголь лопатами, и конвейер перегружал его в вагонетки. Проходчики, привыкшие к сложным машинам, прозвали этот перегружатель лодырем потому, что он не сам производил погрузку, а приходилось подавать ему уголь лопатами.
Проходчики вели здесь штрек широким ходом, с «раскоской», когда применение машин неудобно из-за раздельной уборки угля и породы.
Прохождение выработок с раскоской выгодно потому, что проходчики тоже добывают уголь. Кроме того, при взрыве часть породы сама собой забрасывается в глубокую нишу раскоски. Оставшуюся часть камня приходится закладывать туда же вручную. Таким образом, почти вся порода остается в шахте, ее не приходится выдавать на‑гора́. Тем самым освобождаются вагонетки для погрузки угля.
Двое рабочих бросали уголь на конвейер, и он отправлял его дальше, в порожнюю вагонетку. Тем временем Володя продолжал бурить забой, вонзаясь в каменную твердь земли длинным буром.
В проходческом забое нет легких операций. И все же работа бурильщика самая ответственная. Если проходчик не поймет, как залегают породы, если он неправильно просверлит шпуры, то взрывом выбьет металлическую крепь и может произойти завал. Нужны опыт и чутье, чтобы направить взрывную волну точно посередине штрека. Судя по всему, Володя Носенко стал мастером своего дела. Рабочие бригады с уважением посматривали на его работу.
Но вот закончилась последняя бурка, и в забой пришел строгий запальщик. Через плечо у него висела кожаная сумка со взрывчаткой и нужными инструментами. Словно доктор, запальщик внимательно осмотрел шпуры. (Как видно, ему нравилось, что проходчики, стремясь двигаться быстрее, удлинили шпуры. Порывшись в сумке, запальщик начал заряжать скважины взрывными патронами. К патронам он подключал провода и прокладывал их по забою подальше от будущего места взрыва. Потом он приказал всем удалиться, и мы, отойдя на почтительное расстояние от проходческого забоя, укрылись в специальной нише. Запальщик продолжал давать продолжительные свистки, предупреждая всех о предстоящем взрыве. Когда прозвучал последний сигнал, наступила напряженная минута, сделалось чуть-чуть жутковато: сейчас в пятидесяти метрах от нас в глубине земли произойдет взрыв породы.
Запальщик последним вошел к нам в нишу, где тесно столпились горняки, покопался в палильной машинке, и я видел, как он довольно буднично крутнул рычаг. В отдалении раздался глухой взрыв. Волна ударила в уши. По штреку мимо нас медленно плыла пыль пополам с гарью.
Выждав минуту-другую, проходчики вслед за взрывником направились к забою. Там все хранило следы взрыва: валялись в беспорядке сизые глыбы взорванной породы, пыль осела на стальные дуги крепления.
Взрывник оглядел забой и улыбнулся:
— Молодцы, скороходы. Давно я так глубоко не рвал, а породы здесь крепкие.
Пока двое рабочих забрасывали в раскоску куски породы, Володя с помощником прикатил из-под лавы порожнюю вагонетку: породы оказалось больше, и ее надо было отправить на‑гора́, освободить забой, очистить штрек для прокладки рельсов. Проходчикам надо шагать
