Озаренные - Леонид Михайлович Жариков
— Почему волынку тянешь? — спрашивали у него шахтеры.
— Характер такой, не могу перебороть.
— Поможем, — сказал Николай. — Вот видишь, осталась от прошлой смены чья-то незаконченная полоска угля? Ее срубишь, а потом сгонишь свою полоску. Посмотрим, крепкий ли у тебя характер, чтобы выполнить такое задание.
— Будьте спокойны, характер у меня крепкий, но чужие недоделки я на себя не беру.
Локотош не выполнил задания бригадира, и случилось так, что верхний уступ, где работал другой забойщик, сравнялся с уступом Локотоша. В угольной лаве на крутых пластах уступы расположены один под другим, как ступеньки лестницы. Если нижнюю «ступеньку» не углубить, а верхнюю стесать, они соединятся в одну линию. Такое нарушение правил в шахте считается недопустимым. Мамай поставил на обсуждение бригады поступок Локотоша.
— Кто пойдет со мной исправлять ошибку Локотоша? — спросил Николай.
Вызвалось несколько человек. Бригадир взял одного — Петра Старосту. Спустились в уступ и начали работать спаренно. За смену они выполнили две нормы каждый и дали по две тонны угля сверх плана.
После этого случая Локотоша точно подменили. Значит, хорошего в этом человеке было больше, если ему стало неловко и он осознал свою вину перед товарищами.
Неожиданно появилась вода. Она проникала в лаву с верхнего штрека, мешала работать, были большие потери угля. Бригадир вместе с начальником участка Градинаровым установили на вентиляционном штреке насос и отвели воду в завал. Это стоило усилий, времени, огорчений: не так просто сдается подземная стихия.
Трудно далась победа. Вскоре бригада уже не считалась отстающей, на ее счету числилось немало сверхпланового угля.
— Начинаем выходить в люди, — шутили забойщики.
Кто-то предложил вызвать на соревнование бывшую мамаевскую бригаду. А когда догнали ее, обрадованный бригадир вспомнил о своей «сестренке» — Гагановой. Бригада Мамая решила вызвать на соревнование ее бригаду.
На телеграмму из Вышнего Волочка пришел ответ:
«Искренне рада вашему решению помочь отстающей бригаде. Желаю больших успехов. Вызов на соревнование бригада принимает. Крепко жмем руки. По поручению бригады — Валентина Гаганова».
Вызвать не хитро. А как увеличить производительность труда, если люди в лаве те же и условия работы не изменились?
Николай предложил увеличить ширину крепи. Раньше полоска угля в уступе составляла восемьдесят сантиметров по простиранию пласта. Решили забирать на десять сантиметров глубже. Добыча сразу прибавилась. Бригада перевыполняла план и уже считалась не отстающей, а передовой.
В мае пришлось перебазироваться в Восточную Гундоровскую лаву. Здесь тоже мамаевцев встретили трудности. До шестого уступа лава была крутая, а ниже — пологая. Нужно прокладывать листы железа, чтобы уголь шел своим весом. Однако часто случаются заторы, и тогда приходится лопатами провожать уголь в нижние люки.
Трудности, но, честное слово, без них жизнь была бы неинтересной! Шахтерское сердце сильнее бьется, когда впереди препятствия, когда нужно их смести с дороги!
Мамай часто вспоминал волнующие минуты, проведенные в тишине ленинской квартиры в Кремле, часто думал о великом и вместе с тем простом человеке — вожде революции. В письме, присланном донецкими комсомольцами, молодежь клялась Ленину, что придет на смену уставшим товарищам. Ведь это они и есть смена — миллионы сильных духом людей, молодая поросль коммунизма, верные помощники партии — ленинцы!
———
Красиво поют по утрам гудки в донецкой степи. В прозрачном чистом воздухе, напоенном ароматами, спозаранку начинают они призывную перекличку. То где-то очень далеко, точно корабли в море, то совсем рядом, за барачным леском, где возвышается черная пирамида шахтного террикона. Справа, слева, впереди разноголосо тянут гудки свои бодрые утренние песни. Вот один выводит усердно высокую, почти свистящую ноту. Другой, далекий, вторит ему спокойным бархатным баритоном. Третий подпевает хрипловато, будто сердится спросонья. Но вот, заглушая все, загремел могучий бас. Минуту он царит над степью. Листья на тополях дрожат от его мощного рева. Прокатился точно гром и замолк, только эхо отдалось в степных балках. И тогда в тишине стали слышны отдаленные гудки на других шахтах.
Гудки труда!
Есть что-то мудрое и величественное в этом неторопливо-спокойном, торжественном и суровом призыве, точно это сама жизнь зовет тебя к труду, к смелым деяниям. И ты, где бы ни шел, в эту минуту невольно прибавишь шагу, потому что это тебя зовут гудки, целый нестройный хор гудков...
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОДВИГА
Мы — забойщики века коммуны.
Мы — проходчики светлых дорог.
П. Беспощадный
1
В тихий час утра, когда воздух чист и прозрачен, над степью плывут облака, и тени от них медленно движутся по полям поспевающей пшеницы, через рудничные поселки, по степным балкам. После полудня облака скапливаются в огромные белые горы и стоят в небе как сказочные белые дворцы с зубчатыми башнями.
Проходит минута, и картина меняется. Что казалось дворцом, стало белогривым конем, скачущим по небу. Где была скала, поднялся ветвистый тополь.
Кто знает, может быть, степные облака и сделали романтиком Сашу Кольчика. Еще в детстве, когда ходил в школу и, чего греха таить, сбегал с уроков, забирался он в посадку и лежал там, слушая стрекот кузнечиков и глядя, как по небу кочуют облака.
Война оборвала детские мечты. Фашистский самолет, точно крестовый паук, вынырнул из-за тучи и сбросил бомбу на дом железнодорожников, где жил Саша с матерью. Никто не мог справиться с пожаром. Ни старания Саши, когда он из ведра плескал на бушующее пламя, ни слезы матери не погасили гудящего огня. Так и не удалось ничего спасти. В чем были, в том и остались.
Но беда не приходит в одиночку: через месяц с фронта пришло извещение о гибели отца.
Пришлось Саше определяться на работу. Так он стал учеником слесаря по ремонту вагонов на станции Верблюд. Небольшие деньги шли в дом, но их всегда почему-то хватало. У хорошей хозяйки экономия — второй заработок. Мама умела беречь копейку, и не потому только, что помнила житейскую мудрость — маленькая бережливость лучше большого богатства, — она жалела и берегла неокрепшие руки сына.
Сашу эта бережливость трогала: уж так бедно жили, а у мамы всегда все есть, всегда что-то приберегла, сэкономила. Потому и он старался работать усердно. Скоро он купил матери ботинки, а себе взял ее старенькие, подбил, как умел, и зашагал в них на работу.
Скоро
