Император Наполеон - Николай Алексеевич Троицкий
Разумеется, победа Наполеона при Линьи (кстати сказать, последняя из всех его более чем 50 побед) была абсолютной. Но император вместе с радостью победы пережил и разочарование: ведь он планировал уничтожить армию Блюхера и вполне мог добиться этого, если бы не досадная (как выяснится потом, роковая) медлительность Нея, казалось бы, совершенно не свойственная «храбрейшему из храбрых». Если бы Ней во главе своих 20 тыс. бойцов по ходу битвы при Линьи и во исполнение приказа Наполеона ударил на Блюхера с тыла, прусская армия перестала бы существовать. Теперь же, разбитая и обращённая в бегство, она тем не менее сохранилась как военная сила и могла восстановить свою боеспособность. Вальтер Скотт при этом справедливо отметил, сколь важно было для пруссаков, что остался в строю их главнокомандующий: «Смерть или взятие в плен Блюхера могли бы иметь для союзников трагические последствия. После такого неудачного боя с очень значительными потерями пруссаки вряд ли решились бы вновь вступить в сражение 18 июня (при Ватерлоо. — Н.Т.) без своего фельдмаршала»[1691].
Как бы то ни было, победа Наполеона над Блюхером в очередной раз повергла глав феодальной коалиции в скорбные чувства. «Уныние и страх распространились в Главной квартире союзников, — писал об этом со слов очевидцев В.К. Надлер. — Утверждают, что даже лица, приближённые к Александру I, упали духом и с трепетом ожидали известий о новых победах Наполеона. Один только Александр не поддался общей тревоге. Исполненный веры в божественное покровительство[1692], он молился, горячо испрашивая себе совета и силы у Духа Святаго»[1693].
Преследовать разбитую армию Блюхера Наполеон поручил новоиспечённому маршалу Груши, отделив для него от армии 36 тыс. человек. Выходец из дворянской аристократии, зять маркиза Ж.А.Н. Кондорсе — выдающегося философа-просветителя, академика, члена Конвента, — Эммануэль Робер де Груши (1768–1848 гг.) считался одним из лучших кавалерийских генералов империи. Очень точно характеризовал его Стефан Цвейг: «Груши — человек заурядный, но храбрый, усердный, честный, надёжный, испытанный в боях начальник кавалерии, но не больше, чем начальник кавалерии»[1694]. Доминик Вильпен уточняет: «Привыкнув командовать одной кавалерией, он никогда ещё не руководил соединёнными войсками»[1695]. Для этого ему не хватало ни предприимчивости, ни опыта. Почему же Наполеон доверил ему столь ответственное поручение — преследовать опытнейшего Блюхера? Вокруг этого вопроса среди историков до сих пор, по выражению Вильпена, «кипят страсти». Между тем, как доказывает Вильпен, ответ прост: именно потому, что Груши был тогда у Наполеона одним из трёх маршалов, ибо маршал Сульт возглавил Генеральный штаб, маршал Ней действовал на левом фланге Северной армии против Веллингтона; оставался для действий на правом фланге против Блюхера Груши[1696].
А пока Груши преследовал отступавшего перед ним в крайнем расстройстве Блюхера, Наполеон, присоединив к себе войска Нея, пошёл на Веллингтона. Фельдмаршал Артур Уэлсли, с 1809 г. герцог Веллингтон, слывший в Европе «железным герцогом», победитель Н.Ж. Сульта и М. Нея в испанской кампании 1808–1813 гг., теперь впервые противостоял самому Наполеону. Отступив от Катр-Бра, он занял сильную, удобную для обороны позицию в 22 км южнее Брюсселя на плато Мон-Сен-Жан, у деревни Ватерлоо. Правда, хоть и очень сильная, эта позиция имела один недостаток, который потенциально грозил английской армии гибелью: лес Суаньи за линией её обороны отрезал ей путь отхода к Брюсселю. Но Веллингтон учитывал этот недостаток и надеялся избежать его губительных последствий, следуя своему плану сражения.
План «железного герцога» заключался в том, чтобы продержаться на занятой им позиции против Наполеона, чего бы это ни стоило, до тех пор пока не придёт к нему на помощь недобитый Блюхер. Дело в том, что ещё в полдень 17 июня начальник Главного штаба прусской армии генерал А.В.А. Гнейзенау дал ему знать: как только Блюхер оправится от поражения, он поспешит к Веллингтону; а на рассвете 18-го, за считаные часы до битвы с Наполеоном, Веллингтон получил подтверждение обещанного Гнейзенау от самого Блюхера[1697].
Численность армии Веллингтона к началу битвы при Ватерлоо, по данным автора специального исследования А.Г. Кавтарадзе, составляла 70 тыс. человек[1698]. Блюхер мог привести с собой (и действительно привёл) ещё 45 тыс.[1699] Таким образом, вместе Веллингтон и Блюхер, располагая 115 тыс. человек, превосходили численно армию Наполеона (А.Г. Кавтарадзе насчитал в ней 74 тыс.; Е.В. Тарле, А. Лашук, В. Слоон, Д. Чандлер, В. Кронин — 72 тыс.)[1700] более чем в полтора раза. Боевые качества войск обоих фельдмаршалов были примерно равными (пруссаки 1815 г. несоизмеримо превосходили пруссаков 1806 г.), а сами фельдмаршалы, при всём различии их натур и военно-стратегического мышления, удачно дополняли друг друга: Веллингтон — стратег и прагматик, мастер выбора позиции и затяжной (с расчётом на изматывание противника) обороны; Блюхер — виртуоз манёвра, атаки и контратаки, но не стратег. В искусстве разработки военных операций с учётом всех «за» и «против» ему очень помогал Гнейзенау — «его серый кардинал, которого Блюхер, кстати, прозвал своей «головой»»[1701]. Об этом свидетельствует бытующий и в научной, и в художественной литературе исторический анекдот (то ли факт, то ли легенда). Однажды на военном совете Блюхер обратился к своим генералам: «Господа, кто из вас может поцеловать свою собственную голову?» Генералы, озадаченно переглянувшись, молчали. «А я могу!» — торжествующе заявил Блюхер и, подойдя к Гнейзенау, поцеловал его.
К исходу дня 17 июня Наполеон, преследуя отступавшего от Катр-Бра Веллингтона, подошёл к ферме с «фатальным названием» Бель-Альянс («Прекрасный союз») и оттуда увидел в тумане плохо различимые войска неприятеля на плато Мон-Сен-Жан. «Желая точно удостовериться, что он действительно загнал Веллингтона на Мон-Сен-Жан, — читаем у Д. Чандлера, — император приказал кирасирам генерала Мило выехать вперёд по дороге, имея для поддержки несколько батарей конной артиллерии, чтобы заставить Веллингтона выдать своё присутствие. Приманка сработала: грохот ядер и снарядов, выпущенных из 60 орудий союзников, успокоил императора на этот счёт»[1702]. В тот момент Наполеон мог подумать, что Веллингтон — у него в руках, обречённый на гибель. Позднее, уже на острове Святой Елены, он говорил своему врачу, англичанину Б. О'Мира: «Со стороны Веллингтона было безумием дать мне
